– Благодарю вас, – сказал Спецци.
– Конечно, – продолжил Марио, воодушевившись, – это могло занять у меня немного больше двух минут. И тогда, значит, герр Хозер сел в кресло в… пятнадцать с половиной минут седьмого…
– Ладно, ладно, время определено уже достаточно точно, – брюзгливо сказал Спецци, чувствуя на себе насмешливый взгляд Генри, и подчеркнул цифру в своих записях. «Кое-кто, – словно бы говорило выражение лица капитана, – может сколько угодно ухмыляться по поводу точности деталей, но он еще убедится в подобной необходимости».
– Итак, – сказал Спецци после паузы, – что случилось потом?
– Ничего, капитан… пока не прибыли дамы и господа, живущие в «Белла Висте».
– И в какое время это было?
– Я… боюсь, что точно не знаю, капитан…
И снова на помощь пришел Генри.
– Думаю, я могу указать время, если вы действительно хотите его знать.
– Это совершенно необходимо, поймите вы наконец, пожалуйста, – язвительно заметил Спецци по-английски.
– Разумеется, – согласился Генри. – Так вот, мы сидели в «Олимпии», когда Герда заметила, что уже пять минут седьмого. Все расплатились и вышли. Скажем, потребовалось десять минут, чтобы дойти от «Олимпии» до подъемника. Значит, первый из нас сел в кресло в четверть седьмого… Прошу прощения, в восемнадцать минут седьмого, учитывая поломку.
– Ясно. – Спецци записал цифры.
– Таким образом, – продолжил Генри, – они должны были достичь верхней станции примерно тогда же, когда Хозер достиг нижней, и поскольку несколько секунд ушло у нас на то, чтобы осознать тот факт, что он мертв, и остановить подъемник, думаю, последний из нашей группы как раз вылез из кресла, когда подъемник остановился по моему указанию. Все так? – спросил он у Марио.
– Si, si, signor. Последней была фройляйн Герда, я помню. Она как раз шла по тропинке наверх, когда подъемник остановился.
– Вы можете припомнить, в каком порядке ехали постояльцы? – спросил Спецци.
На лице Марио появилась заискивающая улыбка.
– Это очень трудно, капитан. Столько народу ездит каждый день…
– Вы все же постарайтесь.
– Ну… Синьор Джимми был первым, это я помню. А потом, после него, все англичане. Последним из них, кажется, был синьор Роджер. Потом синьор ди Санти, баронесса, потом двое детей и фройляйн Герда. – Старик закончил перечисление с явным облегчением.
– Спасибо, это очень важно. Что было потом?
– Подъемник остановился.
– И что вы сделали? – подстегнул его Спецци, заметив, что поток речи Марио начал иссякать.
– Я позвонил Карло. Еще рано было останавливать подъемник, поэтому я подумал, что опять вылетел предохранитель. Ответил синьор Тиббет. Он сообщил мне, что случилось какое-то несчастье, и велел ждать у себя в будке, пока подъемник не запустят снова. Еще он спросил, все ли лыжники из отеля прибыли, и я сказал – да.
– А теперь, Марио, – закончив писать, Спецци откинулся на спинку кресла, – я хочу, чтобы вы попытались вспомнить, кто еще пользовался подъемником в тот день.
Лицо Марио омрачилось.
– Но, капитан… они же ездят весь день… сотни людей…
– Меня больше интересуют те, кто спускались. Например, герр Хозер раньше в тот день пользовался подъемником?
– Да, капитан. Он спускался незадолго до двенадцати часов.
– До или после того как отправили его багаж?
– До того, капитан. Багаж находился у меня в кабинке с половины одиннадцатого, – объяснил Марио, – но я был слишком занят, чтобы спускать вещи. Беппи сказал, что это не срочно…
– Хорошо, хорошо. Продолжайте.
– В двенадцать заканчиваются занятия в лыжной школе, все идут на ленч, и становится тише. Вот тогда я и отправил багаж вниз. Герр Хозер велел мне сказать Карло, чтобы тот отнес его в «Олимпию», когда подъемник остановят на обеденный перерыв.
– Минутку, – сказал Спецци. – Я хочу знать точно периоды работы подъемника. Когда его запускают утром?
– Без четверти девять, капитан, – к этому времени я прихожу и поднимаюсь наверх. Но никого не сажают на подъемник до девяти – чтобы я был уже наверху, когда туда приедут первые лыжники. Потом он работает до половины первого, когда его останавливают на перерыв.
– Вы обедаете дома?
– Si, capitano.
– Как вы спускаетесь в деревню?