Он пошёл к двери, на ходу надевая высокую царскую шапку.
– С Соботой помочь?
– Сам справлюсь… Задавлю собаку… – процедил Инкуб.
– Он в Тунь ушёл с ордой. И вот ещё что, мой бард. Бульону голубиного сварить, крепкого. И ей бы птичьего молока. Достань! Это ты сможешь. За день на ноги поставишь…
Инкуб поклонился, и Горын вышел за дверь.
– Иван! – прошептала я.
– Всё будет хорошо, ладо ма, – ответил царевич».
– Аргиз! – вскрикнула я снова.
– Нет его, – повторил Инкуб.
Он поднялся из кресла, выпрямившись в полный рост. Некоторое время мы молча смотрели друг на друга. Я уставилась на него, не понимая, что происходит, и действительно ли стоявший передо мной мужчина – тот самый Инкуб, с которым я рассталась почти три года назад… Или расставание мне только приснилось. Жаркие объятия, тягучие страстные поцелуи…
Инкуб мало изменился с тех пор. Может, только морщинка между бровей стала глубже и взгляд жёстче. Как слюда блестят белки в глубоко запавших глазах. Одевается по-другому. Раньше он носил дорогие костюмы. Теперь джинсы и футболка выгодно подчёркивали атлетическую фигуру.
Инкуб стоял, подпирая стену. Руки в наколках и тонких лесенках белых шрамов скрестил на груди.
«Это и правда Инкуб».
– Здравствуй, Инкуб! Ты, наверное, снишься мне, – голос от волнения сел. Мне хотелось броситься к нему, вцепиться в плечи, только бы не ушёл.
«Я всё ещё сплю!»
«Ты спишь, ладо!»
– Здравствуйте, Василиса Михайловна, – ответил он сдержанно, не сдвинувшись с места.
– Я очень рада видеть тебя! – В горле застрял комок.
– А я-то как рад… словами не передать!
«Он издевается?»
Я внимательно вгляделась в его глаза. Кажется, он говорит серьёзно.
Инкуб отвалился от стены и подошёл к кровати:
– Как вы себя чувствуете? Голова не болит?
– Нет, всё прошло. – Я откинулась на подушки, все ещё не веря, что вижу его.
«Инкуб живой… Три года ни слуху ни духу…»
«Как, однако, он сдержан. Не верится даже! Не обнял! Руки не подал!»
В то же время на мне была свежая ночная сорочка, волосы аккуратно расчесаны и разложены по подушке, рядом на столике дымилась чашка свежего чёрного чая и в хрустальном бокале благоухала рубиновая роза.
– Кто-то из слуг остался в доме?
– Нет, мы одни здесь.
– Кто же меня переодел и уложил в постель?
Инкуб пожал плечами:
– Это сделал я, царевна.
– И чай тоже ты заварил, и розу сорвал?
Инкуб кивнул головой.
«Да!»
Было что-то знакомое в этом повороте головы. Я посмотрела на дверь, и привиделся мне Аргиз. Конь будто стоял за распахнутой дверью, чёрный, со сверкающей гривой, красивый и ужасный одновременно, с пылающими умными глазами.
– А где Аргиз?
Инкуб смотрел на меня, не сводил блестящего лихорадочного взора.
Я дотронулась рукой до его груди и тут же отдёрнула. Невыносимый жар обжёг пальцы.
«Так это был не сон!»
Я прикрыла рот рукой, чтобы не закричать.
– Как! Ты! Аргиз? Иван-царевич! Нашлась всё-таки женщина, которая назвала тебя по имени! И поцеловала! И эта женщина… я?!
Инкуб кивнул и усмехнулся:
– Я же говорил, что нравлюсь тебе.
– Поверить не могу! Где же ты был так долго? Почему не давал о себе знать? За три года – ни весточки, ни строчки!
– Вы сами всё видели, Василиса Михайловна. Бессмертный наложил заклятье, велел поселиться в потернах и не выходить оттуда под страхом… вашей смерти. Афоня передал вам шкатулочку с лепестком?
– Да.
– Верный друг, – прошептал Инкуб, – дождался всё-таки…
– Мне кажется, я многое вспомнила.
– Вот и прекрасно… Вы крепко спали. Обычно во снах узнаёшь больше, чем из воспоминаний.
Я откинулась на подушки и посмотрела на расписной потолок. Смешные херувимы целились в меня из лука, прячась за курчавыми барашками облаков.
– Мне снилось, что ты поил меня птичьим молоком.
Инкуб улыбнулся:
– Нелегко было его достать.
Мне припомнилось яичко, небольшое, голубиное, нежно-голубое. В руках оно было мягкое, как пластилин, но прочное, не билось. В чашку по капельке стекало из него птичье молоко и превращало воду в ней в сверкающий золотыми искрами целительный напиток.
– Но ты же горы ради меня сдвинешь, не правда ли?
Инкуб кивнул.
– Конечно, не сомневайся. До конца дойду, до предела, ладо, – ответил Инкуб горячо.
– Одно мне пока не понятно. Почему отец оказался закованным в цепи в подземелье? Кто заковал его?
– Я заковал, чтобы воду не пил. – Инкуб кивнул. – Эта история всем известна в «Зелёном Дубе». Десять лет назад отец твой женился на Марье Моревне. Был он тогда молодцем хоть куда. И лицом красив, и телом статен, и богат, и умён, и удачлив. Новая супруга – красоты писаной, нежна, мудра. И жили они душа в душу, пока Марья не надумала прибрать богатство мужа себе и единолично править. Изменница подмешала в кувшин с водой отраву. Яд Бессмертного не убил. Бессмертный узнал об измене, превратил царицу в лягушку и сказал, что сидеть ей на болоте девять лет зелёной страшной жабой, и лишь раз в месяц при полной луне может она в человека превращаться.