«К… конечно!»
«Третий гроб!»
Змей по-прежнему спал, свернувшись в кольцо.
«Ну, спи, спи, Корней…»
Когда я села за руль и тронулась с места, с яблони слетела небольшая птичка с длинным хвостом. В клюве она держала веточку. Птичка села на деревянном штакетнике, выпустила веточку из клюва и, подняв головку, издала руладу мелодичных, приятных звуков:
– О-оми-и-и… ну-ум! Оминууум! О-оооминум!
Я опустила стекло, остановилась, заслушавшись. Птичка скакала по забору и пела, нисколько меня не боясь.
– Ооо-минум! Ооо-о-миии-нуум! – заливалась пичужка.
– Ты говоришь «оминум», птичка? – спросила я и рассмеялась. – Ну вот, я уже разговариваю с птицей!
– Оминум, – произнёс низкий голос из сада.
Я вгляделась в тень под деревом. К калитке приблизился высокий рыжеволосый мужчина в тёмно-сером плаще до пят. Он смотрел на меня. И я невольно загляделась на парня. Под плащом блеснули золотом кольчужная бадана и щиток зерцала на груди с изображением вороного коня, вставшего на дыбы. За спиной богатыря возвышался такой же каурой масти, как и парень, крупный жеребец. В переметных сумках, перекинутых через луку седла, тускло блестело холодное оружие и переливалась парча богато расшитой золотом одежды.
Витязь держал левую руку на перевязи длинного меча в алых ножнах, а правую прижал к груди и низко мне поклонился. Каурые глаза в упор смотрели в мои, а по узким губам пробежала сдержанная улыбка.
Я кивнула в ответ и, развернув машину, поехала прочь из Ликино.
«Странные здесь жители… В кольчугах ходят».
«Однако, уже пять часов! Скоро начнёт смеркаться! Мне надо успеть на самолёт! Долго же я спала!»
«Оминум!»
«Омиии-нууум!» – пропела на прощание птичка где-то рядом.
«Оминум! Я раньше слышала это слово? И совсем недавно! Или давно?»
Внезапно я вспомнила! Подруга Эвка рассказывала мне, что видела пузырёк с жидкостью «оминум» в тайнике секретера Бомарше. То ли в квартире у матери… то ли в антикварном салоне её дяди. От неожиданности меня бросило в жар, и я остановила машину на обочине и опустила стекло. Осенний пряный воздух ворвался в салон, и я произнесла вслух, обращаясь к птичке:
– Точно, дядя Боря! Антиквар! У него антикварный магазин на Петровке. Смешливый лысый человечек! Эвка случайно обнаружила тайник и спёрла ключ на память. Носит ключик на цепочке, всегда при себе держит… Точно! Она показала мне старинный пергамент. Эвка рассказывала, что ездила к какой-то знаменитости, чтобы перевести текст с пуативинского! Странно… но текст врезался мне в память! Как же там? Кажется, так начинается… «В лето 7271 года от сотворения мира прекрасная валькирия Светлая Гондукка… создала волшебное снадобье… Оминум – «превращающий в человека». Желающий принять человеческий облик демон должен выпить напиток, состоящий из настойки пиона и оминума, в расчёте одна капля на один сим веса…»
«Оооо-миии-нум!» – услышала я пение птички совсем рядом и вспомнила, что на Эвкином ключе тоже было изображение птички с веточкой в клюве.
«Вот почему я вспомнила!»
«Надо разыскать Эвку и рассказать об оминуме! Но Эвелина говорила при встрече, что всего неделю в году она в образе человека! Кажется, сейчас! До новолуния! Надо спешить! Самолёт в девять, если потороплюсь, успею к Эвке! Я знаю её адрес! Только бы она была дома!»
Я гнала в город как сумасшедшая.
В густых сумерках на подъезде в Москву у светофора причудилась мне тень огромного вороного коня со сверкающей гривой. Конь встал на дыбы, громко заржал… и исчез. Следом появился крупный красный волк дхоль. Волк щёлкнул зубами и, махнув рыжим хвостом, скрылся в кустах на обочине. За волком на обочину выскочил щенок, оскалил железные клычки и побежал вслед за волком.
«Лудь!» – послышался шёпот из чёрных кустов.
Я вздрогнула и нажала на газ, оставив светофор позади.
«Кънязь любитъ тя, зело-де любитъ…»
«Спасибо, ладо!»
Чего только не привидится на ночь глядя на тёмной дороге!»
Глава 21
– Вот и всё… Теперь ты всё знаешь…
Я ждала реакции Вано.
А он будто отрешился от всего, выслушав мою исповедь, не отрываясь смотрел на горящие поленья в печи. Пламя ярко освещало черты красивого лица и сильные руки, скрещенные на груди. Через стеклянный потолок террасы светил тонкий серп серебряного месяца. Солнце зашло, но яркий край неба на западе ещё напоминал о его присутствии.