– Хороша! Твой князь так берёг тебя, так нежил… всё ждал, пока ты сама ему на шею бросишься…
Я плюнула в лицо предателю:
– Инкуб разрубит тебя на куски и разметает по полю!
Собота вытер губы и наотмашь ударил меня по лицу.
Собота бил, пинал ногами. Теряя сознание, я чувствовала, как он раздвигает мне ноги и хватает железными пальцами за ягодицы.
– Лудь! – из последних сил прошептала я. – Луу-удь!!!
Собота отпрянул как ошпаренный.
– Ах ты, ведьма! Ведунья проклятая!
Под грудью я почувствовала острое прикосновение кинжала. Как шёпот долетели последние слова Соботы:
– Теперь князь Инкуб Острый придёт ко мне! Шатёр хорошо заметен издалека… Он обязательно увидит тебя в последний раз, царевна».
Я смотрела на Вано, а он на меня. Тонкий шрам на правой щеке сверкнул белой ниточкой при свете очага. Глаза Вано в полумраке казались бездонными, а волосы, падающие вороными перьями… как у Инкуба…
«О чём ты задумалась, ладо?»
Я видела, как он сжал руки в кулаки, пытаясь обуздать свою силу. Он сглотнул, провёл ладонью по лбу, и дыхание стало ровным, спокойным.
«Но зачем тебе об этом знать, любимый?»
– О чём ты задумалась, ладо? – Вано взял меня за руки, нежно поцеловал запястья, в тех местах, где остались побелевшие шрамы от цепи Соботы.
– Да… так, вспомнила одного подлеца.
– Забудь о нём… любимая… Он давно истлел в Диком поле… его кости разметал вороной конь. – Вано обнял меня: ладонь скользнула под грудью, где след от ножа всё ещё пламенел в непогоду и отзывался тупой болью. – Невозможно лишить чистоты то, что чисто и свято по природе своей… что бы он ни сделал… для меня ты всегда самая желанная…
– Откуда ты знаешь… про Дикое поле?
– Мне ли не знать…
Что-то знакомое почудилось и в ответе, и во взгляде, и в усмешке одними уголками рта.
От нежных прикосновений мне стало легче. Я прижалась щекой к горячей груди.
– Я давно хотела спросить, Иван… Эти метки – велесовы?
– Велесовы, верно.
– Но их же получают только волхвы? Так ты… волхв?
– Совершенно верно.
– Откуда у тебя этот шрам на щеке?
– Засмотрелся… на царевну. – Вано смотрел на меня пристально из-под чёрных ресниц.
– Чем же так можно ударить?
– Кинжалом.
Я изумлённо уставилась на Вано.
«Выйди ты уже из леса!» – прозвучал в голове насмешливый голос.
А вслух он почти повторил слова Инкуба в ту роковую ночь в Старом Капеве:
– Василиса Михайловна, у вас есть потрясающая способность плутать среди трёх сосен, – Вано тяжело вздохнул.
И тут всё сошлось! И медальон, и луна в окне, и знакомый насмешливый голос, и ровные лесенки велесовых меток на руках!
«Кто бы ты ни был… Я люблю тебя!»
– Кто бы ты ни был… Аргиз! Иван-царевич! Инкуб Острый! Значит, ты всё-таки нашёл оминум! Ты выпил эликсир и стал человеком!
Иван сдержанно улыбнулся:
– Чем только не пожертвуешь ради демонической любви к красотке.
– Ах ты… волчья сыть, травяной мешок! Ты и розу нашёл!
Я бросилась на шею Ивану. Иван засмеялся и закружил меня по комнате.
Я, задыхаясь, смотрела в его глаза.
«Я сразу, ещё в поезде, поняла, что ты мой суженый, мой Иван-царевич! Как только ты обратился ко мне! И помощь предложил! И «Сулико» спел! Я полюбила тебя сразу! На всю жизнь! Ради тебя вернулась! Просто поверить не могла! Люблю тебя, сокол ясный!»
Иван взволнованно произнёс:
– Хочу услышать это… Скажи вслух… – голос охрип. Я видела, как потемнели его глаза и затрепетали ресницы. Руки легли на бёдра, мяли подол. Губы прижали пульсирующую жилку на шее и жаркое дыхание обожгло кожу.
– Люблю тебя, – прошептала я страстно.
– Ты не пожалеешь, царевна. Я ради твоей любви жизни не пожалею… горы с места сдвину… – он жарко целовал меня, прижимаясь крепче, распаляясь любовным пылом.
– Как же ты не сжёг меня в первую ночь, Ар-гиз?
– Разве не сжёг? Ты пылала в любви! Надеюсь, Инкуб соблазнит нас сегодня ночью! – Руки у него дрожали от нетерпения. – Поцелуй же меня! – Иван притянул меня к себе. Голос, низкий, рокочущий, стал похож на рычание зверя:
– Я больше не выдержу без твоих поцелуев!
«Прилука ма… зазноба… искони досталась ты мне… Азъ есмь моуж тебе, и ты есмь ма жена…»
Иван поймал губами губы, настойчиво и жадно, требуя ответа. Если бы кто-нибудь открыл дверь на террасу, то увидел сцену непристойную и звериную.
«Услада ма… Азъ бесъсытенъ тобою, ладо…»
«Люблю тебя, Иван!»
«И кънязь любитъ тя, зело-де любитъ…»