Не знаю, заметил ли Вано это. Кажется, заметил. Когда прощался, прикоснулся к руке губами, задержал её в ладони, и в синем взгляде мелькнули те самые неясные нежность и забота.
«Он, оказывается, вовсе не самовлюблённый сухарь!»
На следующий день Вано пришёл снова. Уже не смеялся и смотрел на меня с удивлением и восторгом, причин которого я не поняла.
И на третий день Вано заявился к ужину, самоуверенный, щеголеватый, с алой розой в петлице.
Я стояла в алькове между двумя колоннами и наблюдала за крошечным лягушонком, плавающим в фонтанчике между нежными цветками водокраса и азолой.
Вано сразу подошёл ко мне. Вежливо поздоровался и замолчал. Бывает молчание, исполненное таинственного смысла. Вано молчал именно так.
Он покачал головой. Что-то очень знакомое показалось мне в этом жесте, восхищённом, полном жизни и сдержанности одновременно. И тонкая полоска шрама… где я могла видеть его…
– Вы частый гость у тёти, Иван, – начала я, – а где же ваш друг Мгелико? Не страшно одному, без поддержки?
Я дразнила Вано, но он оказался крепким орешком и не поддавался.
Вано прекрасно умел держать паузу и сделал шаг вперёд. Я отступила, ногой упёрлась в диван и чуть не плюхнулась на сиденье.
Вано опустился на колено и склонил голову. Тут я испугалась:
– Иван Ан… дреевич! – Я представила выражение лица тёти Макоши. Часа не проходило, чтобы она не расхваливала жениха. И такой Вано, и разэтакий… – встаньте, ради бога!
– Я бы хотел извиниться за глупую выходку, Василиса, – неожиданно робко произнёс Вано.
– Но я вовсе не обиделась, Иван. За что мне на вас обижаться? – Его жизненная сила сбивала меня с толку.
– Правда, вы не сердитесь? – Вано радостно улыбнулся и от сдержанности и следа не осталось. – Если так… примите подарок в знак примирения!
Не успела я и глазом моргнуть, как Вано вынул из кармана пиджака золотой браслет с крупными огненными опалами и ловко нацепил его на моё запястье.
Замок щёлкнул, и я затрясла рукой:
– Снимите сейчас же! Как это открыть?
Вано, улыбаясь, покачал перед лицом маленьким ключиком на золотой цепочке:
– Я отдам ключ, когда вы привыкнете к подарку и не попытаетесь от него избавиться, – надел цепочку через голову и опустил ключ в вырез сорочки.
– Да вы… вы… агрессор! – выпалила я.
Кажется, мой гнев его только позабавил.
– Браслет носила моя прапрабабушка, и по семейным преданиям драгоценность принадлежала самой богине Ладе, а потом царевич Гюргий подарил его царице Тамаре, моей дальней пращурке. В нашем роду старший сын дарит браслет невесте… Предлагаю перейти на ты, раз уж мы стали так близки. Мы теперь обручены, – Вано легко поднялся с колена и сел рядом.
Я заморгала и сглотнула. От такой наглости любой бы растерялся.
Хрипло, не узнавая своего голоса, сказала:
– Ну что же, если мне не изменяет память, то царица Тамара была замужем за внуком Юрия Долгорукого.
– Да, это верно. За сыном Андрея Боголюбского.
– Значит, по отцовской линии ты – русский, Иван.
Вано уставился на меня не мигая:
– И по материнской тоже. И что же?
Я удивилась, ожидая другой реакции.
Похоже, Вано не такой уж и дурачок, каким показался.
Повисла неловкая пауза.
– Чем ты занимаешься, Иван? – Я исподлобья взглянула на него и перевела тему: – Тётя Макоша говорила, у тебя свой бизнес.
– Оранжерея недалеко от Глдани и цветочный магазин в городе рядом со свадебным ателье, – ответил Вано и вдруг рассмеялся.
– Что смешного?
Вано покачал головой:
– Смешно, что ты не узнаёшь меня… или делаешь вид. Мы уже встречались раньше и довольно близко знакомы.
– Если так, то я бы запомнила и…
Меня прервал тихий, мелодичный свист. Вано, глядя в глаза, насвистывал грустную мелодию «Сулико». Я узнала голос! И этот жест – восхищённое покачивание головой!
Ноги подкосились, и я схватилась за колонну:
– Как! Ты?! Так это ты был в поезде?
Вано выглянул из алькова, заметил, что в гостиной мы одни, и пододвинулся совсем близко:
– Я же говорил, что мы обязательно встретимся…
«Какой кошмар! Неистовый любовник в ночном поезде – Иван!»
– …не бойся, я никому не расскажу о нашем знакомстве. – Вано страстно шептал мне на ухо, касаясь губами волос. – Как же ты хороша сейчас… и кофточка в горошек тебе к лицу… и румянец на щёчках, как розовое варенье… я так соскучился, а ты? – и его рука коснулась колена у подола.
Меня бросило в жар, потом – в холод. Вот он – один случай на миллион.
«Свершилось!»