Я ни слова не поняла из того, что сказал Вано. Речь его была странной, а облик менялся на глазах. Он привиделся мне в кольчужном юшмане, с наручами на правой руке, в шлеме с прикреплённой к нему бармицей. Как будто только явился царевич с Чудского озера, где громил псов-рыцарей. Он молчал и ждал, оперевшись рукой на меч. А ветер рвал шёлк знамён, шелестел плащами дружины в закрытых шлемах и гривами сытых и злых лошадей за спиной.
Я зажмурила глаза, а когда открыла, Вано стоял передо мной… в джинсах и сорочке:
– Старушка продавала на рынке старые игрушки, – Вано нежно гладил плюшевого мишку по голове… – сказала, что он мне счастье принесёт.
– Ты… ты сейчас что-нибудь спрашивал меня? Кто такой «залёточка»?
– Кажется, «любимый» или «милый». Песню однажды слышал про залёточку… красивая песня. А что?
– Да так… ничего… показалось. Кажется, перегрелась на солнце, – я с облегчением вздохнула, но в глазах ещё светилось тревожное удивление. – Знаешь, Иван, привиделось, что ты – русский витязь. Я и шлем разглядела, и зерцало на груди. И ты спрашивал меня о чём-то на старорусском, только я не всё поняла. Что-то такое… пошто… яз есмь… зело-де…
– Пошто мы не живёмъ ако моуж и жена? Али яз не имаши злата, серебра, москотья моего? А что есмь придобылъ золота, что ми далъ Богъ, а то есмь далъ княгини своеи! Али яз блоудникъ есмь, ли клеветникъ, ли пьяница, ли хищникъ? Яз хочу жити с тобой от младости и до старости. А тобе веде яко есть не любо.
Я с ужасом взглянула на Вано и бросилась вон из гостиной.
«Наверное, я очень больна!»
Оставшийся день я провела в комнате, ожидая повторения припадка. Но видения меня больше не посещали, и чувствовала я себя хорошо. К вечеру мне стало скучно в одиночестве, и я вышла к ужину.
Вано поднялся навстречу и смотрел так нежно и ласково, что я невольно поймала себя на мысли:
«Какое открытое лицо! Как же жаль, что ты преступник и наркоторговец!»
Тётка сияла:
– Посмотри, как влюблён мальчик! А из какой хорошей семьи! А какой красавец! А какой щедрый и добрый!
Я обречённо вздыхала. Бедная тётя… если бы она знала настоящий смысл подарков. Вано задаривает меня, чтобы не болтала, держала язык за зубами.
Иногда мне хотелось втоптать в грязь милые безделушки. Обидно, что он морочит голову не только мне, но и родным. Ночами я целовала плюшевого мишку и представляла, что подарки дарит мне возлюбленный. Я представляла Вано и ничего не могла с этим поделать. Ночь за ночью он являлся мне в грёзах, а утром, пробудившись, я плакала, не найдя любимого рядом.
«Преступник! Убийца людей!»
«Совратитель невинных душ!»
«Безбожник! Ненавижу тебя!»
Чем чаще мы встречались, тем больше я опасалась за свой рассудок.
Однажды, то ли во сне, то ли наяву, мне привиделся терем – светлый, рубленный из круглой, гладкой сосны, вросший башнями с остроконечными шлемами в землю русичей среди жёлтых лоскутов хлебных полей и осенних факелов леса.
На крыльцо вышел молодой рослый князь в кольчуге, следом выбежала светловолосая женщина на сносях и повисла на могучем плече.
Мужчина, звякнув мечом, опустился перед нею на колено и прижался щекой к круглому чреву. Он шептал слова любви, а княгиня так припала к нему, будто, уходя, он уносил её душу.
Князь обернулся, и я узнала в нём Ивана, а в беременной женщине – себя!
«Не может быть! Ненавижу тебя!»
В панике я проснулась, вскочила с кровати и спустилась вниз на кухню. Открыла кран, сполоснула лицо и жадно выпила один за другим два стакана воды и только потом заметила, что в гостиной у дивана горит неяркий островок света – кто-то читает у лампы.
Сердце заныло и забилось так медленно, будто захотело остановиться. Наверное, так чувствовал себя странник, идущий на свет от костра, или Крысолов среди тростника, услышавший звук той единственной спасительной флейты, или Грей в мокрых рукавицах, поднимающий алый парус…
«Предчувствие…»
Мне послышался скрип уключин, хлопки парусов и смех пьянчужек на южной пристани, дорвавшихся до бочонка с яблочным сидром.
«Предчувствие любви?»
«Он рядом! Тот единственный, чьё имя я когда-нибудь унесу с собой, отвергнув все земные богатства!»
Я тихонько вышла из кухни, прошла через столовую и вошла в гостиную.