Пахло аиром.
Рядом спал незнакомец, прижимаясь горячими чреслами к моей пояснице. Рука любовника обнимала нежно и крепко. Как только я шевельнулась, рука пришла в движение и шею накрыл жаркий поцелуй.
Я рванулась и вскочила с кровати.
– Что-то не так, краса ненаглядная? – Незнакомец приподнялся на локте. Голос звучал нежно и страстно.
– Всё не так! Вставай и убирайся! Мне нужно в туалетную комнату. Когда вернусь, чтобы духу твоего здесь не было!
Незнакомец опустил ноги на пол. В темноте я тщетно пыталась разглядеть его лицо.
– Что я не так сделал? – спросил он глухо.
– Тебе пора. Нам с тобой не по пути.
– Последние три часа ты думала иначе, – наркоторговец надел брюки.
«Три часа? Господи!»
Незнакомец потянулся к выключателю.
– Не смей включать свет! Не хочу видеть твоего лица.
Он опешил и остановился:
– Даже так… И имени узнать не хочешь?
– Не хочу. Мы больше никогда не встретимся.
– Понятно… Секс не повод для знакомства?
– Понимай как хочешь и убирайся!
Любовник искал в темноте ботинки. Наконец нашёл, сгрёб в охапку одежду и шагнул к двери:
– Думаю, мы увидимся… и раньше, чем ты думаешь… Василиса.
– Никогда! – Я с силой захлопнула и заперла дверь.
Включила свет. В зеркале увидела перекошенное от злобы лицо.
«На кого я злюсь? На парня? На него-то за что! Это какая же я дура! С первым встречным! В поезде!!! Какой ужас!»
И всё же я заметила, что лицо, отражённое в зеркале, неуловимо изменилось. Я знала, что мои рысьи глаза могут прибавлять или убавлять мне несколько лет в зависимости от освещения и настроения.
Но теперь они искрились тем внутренним светом, который однажды зажечь в глазах женщины может только мужчина. Ночной любовник прибавил мне красоты. И как прибавил! Даже со сверкающими от злости, бездонными очами я была прекрасна! В движениях появилось и впрямь что-то кошачье, мягко-грациозное и опасное одновременно.
Я как в клетке металась по купе. Скомкала и бросила в угол простыню, раздвинула шторки на окне. Некоторое время с ненавистью смотрела на узенькую полоску света у горизонта, преследовавшую ночной поезд, на тонкий серп луны.
Когда глаза устали в темноте, я устало поплелась к раковине и намочила полотенце. Но как ни старалась смыть следы любви, запах незнакомца преследовал меня. Даже вылив на себя удушливую смесь духов и тоника, я чувствовала на коже его прикосновения и аромат аира. Запах дикий и пьянящий, как утренний морской бриз, как муссонный дождь, как пассат, как резкий смог таёжного леса. В нём было нечто особенное, демоническое, наркотическое, сводящее с ума.
«О, ладо! Ладо моя!»
Голос в сознании неустанно звал меня!
«Надо успокоиться! Так и с ума сойти недолго!»
Я прикрыла глаза… и вновь представила нас вместе. Представила, что врываюсь в его купе, и всё повторяется снова и снова!
«Это уже слишком! Наваждение! Надо бежать!»
Задыхаясь, резко опустила фрамугу окна, и в купе ворвался ветер. Он хозяйничал, гудел, свистел и рвал синие шторки.
«Да, да! Так хорошо… пусть дует ветер!»
Я раскинула руки, будто колдовала в странном языческом ритуале. Отчётливо я видела тёмные кусты, стремительно исчезающие в ночи. Мелькнул и скрылся полустанок с фонарями на пустом перроне, узкие, одинаковые улочки маленького городка…
«Пусть дует ветер! Хочу дождя, ливня!!! Дождь! Иди ко мне!»
Чёрная туча, контуры которой угадывались в росчерках зарниц, извергая молнии и громы, стремительно надвигалась на поезд.
В купе громко постучали. За дверью раздался испуганный голос проводницы.
– Калбатоно! Ураган надвигается! Проснитесь!
Я будто очнулась, опустила створ окна. Купе наполнилось незнакомым запахом терпких ночных трав, принесённым из степи. Воздух остудил меня, подчинил другим чувствам.
Я набросила халат и открыла дверь:
– В чём дело? Какой ураган?
– Буря надвигается!
– Какая буря? Вам кошмар, что ли, приснился, уважаемая? Посмотрите в окно! Всё тихо, месяц светит!
– Но я своими глазами видела… ураган… тучи… молнии… совсем рядом!
– Спросонья что только не привидится.
– Д-да… – вяло отозвалась проводница, – вот… опять вы так посмотрели…
– Что мне на вас смотреть? Вы же не эскимо на палочке и не торт «Наполеон», – ответила я с усмешкой. – Идите отдыхать, уважаемая, и не беспокойте меня до прибытия!
Проводница ушла, а я вышла в коридор и прислушалась. В соседнем купе стояла тишина. Ни звука, ни шороха из тамбура. Только мерный перестук колёс и молчаливая луна-преследовательница в окне.