Он встал, сварил кофе и пошел под душ. Под горячую воду. Он почувствовал себя намного лучше. Стоя, закрыв глаза, под струями воды, он вообразил, что к нему пришла Лола. Как раньше. Она прижималась к его телу. Низом живота она упиралась в его член. Ее руки проскальзывали к нему за спину, обхватывали его ягодицы. У него встал член. С громким криком он отпустил холодную воду.
Лола поставила одну из первых пластинок Азукиты «Рига salsa»[2]. Ее вкусы не изменились. Он сделал несколько па танца, что вызвало у нее улыбку. Она подошла ближе, чтобы его обнять. Благодаря этому движению, он заметил ее груди. Похожие на груши, ждущие, чтобы их сорвали. Он не успел достаточно быстро отвести в сторону свой взгляд. Их глаза встретились. Она остановилась, туже подтянула пояс купального халата и ушла на кухню. Он почувствовал себя ничтожеством. Прошла целая вечность. Она вернулась с двумя чашками кофе.
— Вчера вечером один тип спрашивал меня о тебе. Хотел узнать, не бываешь ли ты здесь. Твой приятель. Малаб, Фрэнки Малаб.
Он не знал Малаба. Легавый? Наиболее вероятно — осведомитель. Ему не нравилось, что они крутятся вокруг Лолы. Но в то же время это его успокаивало. Таможенная полиция знала, что он вернулся во Францию, но не знала, где он. Пока. Она пыталась его выследить. А ему нужно было еще совсем немного времени. Может быть, дня два. Все зависело оттого, что ему выдаст Батисти.
— Почему ты приехал сюда?
Он взял куртку. Главное — не отвечать. Не ввязываться в вопросы-ответы. Солгать ей он не сможет. Не будет способа объяснить, почему он собирается это сделать. Не сейчас. Он обязан сделать это. Так же, как некогда он должен был уехать. На ее вопросы он так и не нашел ответы. Оставались только вопросы. Без ответов. Он это понимал, вот и все. Это было не бог весть что, но надежнее, чем верить в Бога.
— Забудь вопрос.
У него за спиной она открыла дверь и крикнула:
— То, что я не задавала этих вопросов, и привело меня в никуда.
Трехэтажную автостоянку на бульваре Этьенн-д'-Орв наконец-то снесли. Старый галерный канал стал красивой площадью. Дома отреставрировали, фасады покрасили заново, пустырь замостили. Типичная итальянская площадь. У каждого бара и каждого ресторана была своя терраса. С белыми столиками и зонтиками от солнца. Как в Италии, здесь любят покрасоваться. Минус изящество. «Пеано» тоже имел собственную террасу, почти заполненную народом. В большинстве молодыми людьми. Чистенькими из себя. Внутри все было переделано. Модный декор. Бездушный. Картины сменились репродукциями. Полное дерьмо. Но так даже и лучше. Он мог не подпускать к себе близко свои воспоминания.
Он устроился у стойки. Заказал анисовый ликер. В зале всего одна пара. Проститутка и ее «кот». Но может, он и ошибался. Они тихо что-то обсуждали. Разговор их был скорее спором. Он облокотился на новехонькую стойку и наблюдал за входом.
Проходили минуты. Никто не входил. Он заказал еще ликер. «Сучий потрох», — послышалось вдруг. Легкий стук. Взгляды обернулись к паре. Тишина. Женщина выбежала из кафе. Мужчина встал, оставил на столе банкноту в пятьдесят франков и вышел вслед за ней.
На террасе мужчина сложил газету, которую читал. Ему под шестьдесят. На голове морская фуражка. Голубые полотняные брюки, белая, с короткими рукавами рубашка навыпуск. Синие матерчатые туфли. Он встал и направился к нему. Это был Батисти.
Время после полудня он провел, обследуя указанные места. Господин Шарль, как его называли в преступном мире, жил в одной из богатых вилл, что находились над Корниш. Странные виллы, с пирамидками или колоннами, с садами, в которых росли пальмы, олеандры и фиговые деревья. Сойдя с Рука-Блан — улицы, вьющейся по этому невысокому холму, оказываешься в переплетении дорог, кое-где едва заасфальтированных. На 55-м автобусе он доехал до площади Пилот, расположенной на верху последнего подъема. Дальше он пошел пешком.
Отсюда он видел весь рейд. От Эстак до Красного мыса. Архипелаг Фриуль, замок Иф. Марсель как на широком экране. Красота. Он начал спускаться вниз, лицом к морю. От виллы Дзукки его уже отделяли всего две виллы. Он посмотрел на часы. 16.58. Решетчатые ворота открылись. Выехал черный «мерседес», остановился на улице. Он прошел мимо виллы, «мерседеса» и дошел до улицы Эсперетт, которая пересекает бульвар Рука-Блан. Перешел на другую сторону. Десять шагов, и он на остановке автобуса. Согласно расписанию 55-й приходил в 17.05. Он взглянул на часы, потом, прислонившись к столбу, стал ждать.