— Ты думаешь, Эми?
— Я не знаю. Это так странно. Такое чувство, что должно случиться что-то ужасное, — Эми замолчала и неловко переступила с ноги на ногу. — Это… Ты думаешь, Доктор прав? Ты согласен с ним, что это нужно прекратить?
Я взглянул на Эми. Потом оглядел весь берег вокруг нас. Ветер теребил одинокие клочки травы. Немного поодаль от нас сидели другие больные, спящие, кивающие головами, тихо что-то бормоча, или дремлющие в своих креслах.
Потом посмотрел на странное море.
— Я не знаю, — наконец, ответил я. — Мне так страшно. Я даже не могу мыслить трезво, — я помолчал. — Понимаешь, я должен был бы сейчас сказать, что Доктор спасет меня. Но сейчас я в этом что-то не уверен.
— Ты ему доверяешь?
— Главное, что ему доверяешь ты.
— Ладно. Но что, если я… если я скажу тебе, что я не совсем согласна с ним? Я не считаю, что он прав на этот раз.
Что, если я скажу, что не считаю эту клинику плохой? А Доктор хочет ее закрыть. То есть позволить всем здесь умереть. Это ведь несправедливо, не так ли?
Говоря это, она подтянула одеяло, расправляя его.
Я рассмеялся.
— Мы должны спасать планеты и людей, — сказал я. — Вот почему мы путешествуем во времени.
Эми повторила эти слова, кивая.
— Разве? — усмехнулась она.
— Ну да. Хотя он никогда прямо этого не говорил. Это просто происходит с нами, не так ли? Мы попадаем куда-нибудь, а когда улетаем, жизнь в этом месте налаживается. Помнишь то кафе?
— Какое?
— То, где повар не умел готовить омлет.
— Ах да, — Эми улыбнулась. Легкой сдержанной улыбкой, будто делала мне одолжение.
— А Док сказал ему: «Клод, нельзя приготовить омлет, не разбив яиц», затем научил его делать по-настоящему вкусный омлет, попутно рассказывая нам о завтраках с Наполеоном, Черчиллем и Клеопатрой. А мы ели омлеты. Много омлетов.
Эми с усмешкой кивнула.
— Получается, что мы даже позавтракать не можем без его попыток что-нибудь улучшить. Но в то же время…
— Нельзя это сделать, не разбив яиц, — закончила за меня Эми.
— Ага, — согласился я.
Я заметил надвигающийся на берег туман, мягко светящийся.
— Он приближается, — сказала Эми.
— Вижу.
— Боишься?
— Немного.
— Не бойся, — успокоила она меня. — Я здесь, с тобой.
Эми обняла меня, и мне стало немного легче. Туман окутал нас обоих, странно зеленый.
— Эми… — позвал я.
— Ш-ш-ш! — зашипела она вместо ответа.
Рори Вильямс. Сидящий на кресле-каталке. На берегу моря. Почти поглощенный инопланетным туманом. Для моего же блага. Вместе с женой, которая поддерживает меня.
Еще кое-что.
Одна вещь, о которой я забыл сказать.
Никто из нас не упомянул того, что я привязан к этому креслу.
— Ты не настоящая Эми, не так ли? — спросил я.
— Ш-ш-ш, молчи! — прошипела она мне в ухо, и туман поглотил нас, полностью отрезав от внешнего мира.
Дневник Доктора Блума
7 декабря 1783
Какая наглость!
Косов сказал мне, что за мной его послал Князь Борис. Послал за мной! Я ему не слуга!
Мгновение я раздумывал, не отказать ли, но Пердита настояла на этом визите.
— Будет очень невежливо, если ты не пойдешь, — сказала она. — Он ведь содержит всю клинику, милый.
Ну да, в ее словах была доля правды.
— Как вы себя чувствуете, Ваше Высочество? — спросил я в своей лучшей профессиональной манере, безотказной, как старая удобная куртка.
Он словно не заметил моей почтительности.
— Ах! Милый доктор Блум, знаете ли, я чувствую себя превосходно! Косов и я, — он фыркнул, — очень многим обязаны вам, честно.
На мгновение он закрыл глаза, словно от усталости. Этот мерзавец такой ленивый, что я удивлюсь, как ему не лень дышать.
— Я чувствую себя таким окрыленным! — добавил он, зевнув.
— Конечно, сэр, — ответил я. Честно сказать, мне некогда было болтать с ним, слушая его восторженные излияния. Мистер Вильямс был на берегу, рассказывая Морю все, что знал, а Доктор и Эми… они очень скоро будут согласны на все мои условия. Но сейчас я был вынужден изображать внимание к этому зевающему глупцу.
— Вы ведь звали меня, чем я могу быть вам полезным? — я постарался говорить ровным голосом, не показывая своего нетерпения.
Князь Борис, на мгновение задремавший, медленно открыл один глаз.
— Честно сказать, мой дорогой Блум, это я могу быть вам полезен, — сказал он с усмешкой. — Наконец-то я снова чувствую себя человеком, здоровым человеком, впервые за все эти годы. Моя голова ясная. Мои легкие чистые. И всем этим я обязан вам. Поэтому, мой дорогой сэр, я должен вас отблагодарить за это. Вручить маленький подарок.
Он так понизил голос, что он, казалось, касался пола.
Затем он дотянулся до нижней полки своего стола и вытащил оттуда нечто, завернутое в шелк. Он неспешно распаковал Это, затем бросил на свой поднос с завтраком, на который Оно упало с громким металлическим бряканьем.
Я уставился на Это. В ужасе.
Князь Борис фыркнул, наблюдая за моей реакцией.
— Что же вы, Блум, соберитесь, думаю, вы уже имели дело с подобными вещицами, — сказал он.
Я покачал головой.
— Ну ничего, научитесь, — хмыкнул он. — Берите, дарю. Его сделал для меня лучший оружейник Петербурга.
— И вы привезли Это с собой в мое учреждение? — спросил я. Я был в шоке, иначе не задавал бы такие глупые, очевидные вопросы. Конечно же, привез. Оно было здесь. Пистолет лежал на подносе, выглядя странно на фоне яичной скорлупы, остывшего тоста и чайных ложечек.
Князь даже не потрудился ответить. Он поднял оружие и начал поворачивать его, наблюдая, как оно блестит на свету.
— Это чудесный пистолетик, Блум, — сказал он. — И скоро настанет время, когда он вам понадобится.
— Никогда! — вырвалось у меня.
Борис мрачно покачал головой.
— Вы ведь любите свою жену, не так ли? — спросил он вдруг.
Я потребовал, чтобы он объяснился.
Он прочистил горло, прежде чем ответить.
— Я не претендую на должность предсказателя будущего, но, Блум, я повидал многое, — сказал он. — Много ужасных вещей. Позвольте мне сделать предсказание. Очень скоро кто-то захочет убить вашу жену. Смею надеяться, что это ему не удастся. Но если что… — Он вложил пистолет в мои руки. Он был холодным, смертельно холодным. — Я хочу, чтобы вы были предупреждены и вооружены.
Его голос дрогнул. Я уставился на него, на пистолет, снова на него. Он отвечал мне немигающим взглядом.
Потом качнул головой, с мрачной серьезностью.
— Пожалуйста, Блум, — сказал он. — Возьмите этот пистолет. И прислушайтесь к моим словам.
Он был таким жестким. Словно подписывал смертный приговор.
Я взял пистолет, вновь завернув в шелк, сунул в карман, и замер, не зная, что делать дальше. Такого в моей практике еще не бывало. Только представьте: сначала человек говорит вам, что кто-то собирается убить вашу жену, а потом дает вам оружие. Я не знал, как на это реагировать. И, чтобы скрыть свое замешательство, я начал говорить ему банальности о его лечении. Я даже поправил его подушки, и затем я покинул его комнату самым быстрым шагом.
Когда я спускался по лестнице, пистолет оттягивал карман моего жакета, словно пытаясь вырваться из него при каждом моем шаге.
Я вернулся в свой кабинет и тяжело опустился в кресло.
Убедившись, что я один, я вытащил оружие из кармана и начал вращать в руке, наблюдая за бликами от света свечи.
«Кто-то захочет убить вашу жену…»
Что вспомнила Эми
Я села, онемев.
Доктор повторил свою последнюю реплику, но в моей голове стоял странный гул, мешающий мне сосредоточиться.
— Мне холодно, — сказала я, обхватив руками плечи.
Оказалось, это был совсем не тот ответ, какого от меня ждал Доктор.
— Ты слышала, что я сказал о Рори? — его голос был тихим и мягким.