Бывали моменты, когда меня одолевали сомнения, правильно ли я поступаю. Но рядом со мной, к счастью, всегда была Пердита, моя верная Пердита, приходившая ко мне, ободряюще сжимавшая мою руку и убеждавшая меня, что всё к лучшему.
Это не всегда было просто. Иногда в клинику приходил пациент, отчаянно нуждавшийся в исцелении, и я приказывал отвести его на берег, чтобы потом получить из Моря сообщение: «Боюсь, у него нет ничего, что нам нужно». И мне не оставалось ничего, кроме как наблюдать за его смертью.
В начале все было совсем иначе. Сначала Море хотело всех. Всех, кого я мог ему предложить. Затем оно стало привередливым.
Мой брат — такой же привереда в еде, он ест только рыбное филе, определенные куски мяса, картофель и морковь.
Забавно, но я заметил, что подобные привереды ничего не имеют против пудингов. Странно. Вот и с Морем было то же самое — оно начало отказывать простым людям, пусть даже и имевшим деньги, чтобы заплатить за лечение в моей клинике. Оно требовало только влиятельных людей — из армии или из правительства. И их всегда было недостаточно.
Я спрашивал, часто спрашивал: «Может, вам достаточно этих людей? Не могли бы вы начать исцелять и прочих, пожалуйста?» И получал ответ: «Скоро, скоро, но сначала мы должны получше узнать ваш мир. Нам нужно больше информации».
И я давал им еще.
Я не могу не признать, что это идет вразрез с моими принципами как медика. Люди должны быть вылечены, независимо от их происхождения и профессии. Но бесполезно, стоя на берегу, читать Морю лекции по медицинской этике. Есть легенда о короле, который захотел проверить свое могущество, приказав приливу отступить. Он стоял на берегу, крича на воду, пока не утонул. У меня то же самое. Море довольно быстро дало мне понять, что им нельзя командовать. Оно сказало об этом дружелюбно, но довольно твердо.
Оно очень заинтересовалось князем Борисом. Вот почему оно приставило к нему Косова, чтобы следить за ним круглосуточно. Вот что оно сказало о князе: «Этот человек… особо интересен для нас. Он ленивый и сонный, но… он влиятельный и его семья очень жестокая. Под его ленью скрывается гений. Военный гений. Он может сделать многое. Для нас. Ждем не дождемся, пока не сделаем его здоровым. И телом, и умом».
Я подчинился им. Разве у меня был выбор?
Наконец-то, подумал я, я могу расслабиться. Просто сидеть в кресле, смотреть на огонь в камине и ни о чем не думать. Мы узнали всё, что нужно от бедного мистера Вильямса. Князь Борис под полным контролем Косова. Мы наконец-то победили. Мы испугали даже Доктора — теперь он знает, что если не поможет нам, мы не исцелим мистера Вильямса.
В общем, всё идет по плану, не так ли? Случай с пистолетом и предупреждение князя Бориса беспокоили меня, но я упорно отгонял эти мысли. Куда лучше просто сидеть у огня, упиваясь долгожданной победой.
«Кто-то захочет убить вашу жену…»
Эта жуткая мысль продолжает преследовать меня, даже когда я сижу у огня. Ну ни минуты покоя!
Что вспомнила Эми
Мы вошли в столовую, которая была почти безлюдной. От струнного квартета осталась только худая сестра Элквитин, играющая на скрипке в перерывах между приступами кашля. В разных концах столовой сидели несколько больных, бледных как привидения, так вжавшихся в свои стулья, будто собирались драться за них не на жизнь, а на смерть. В углу беззубая старушка хлебала бульон из пиалы с таким видом, словно это был последний прием пищи в ее жизни.
— Значит, исцеление получают не все? — спросила я Доктора.
Он печально передернул плечами.
— Только влиятельные люди. Вот еще одна причина, по которой мне не нравится то, что здесь происходит.
— Ты уверен, что Рори в безопасности?
— О да, — отмахнулся Доктор. — Он не сможет рассказать им ничего особо важного. Не волнуйся. Доверься мне. Когда они поймут, что он для них бесполезен, они отпустят его. Это будет чудесно. Особенно после того, что я сделаю сейчас.
Он потер руки и громко откашлялся, чтобы привлечь к себе внимание.
Мисс Элквитин перестала пиликать, и в столовой воцарилась тишина.
— Леди и джентльмены, девочки и мальчики! — начал Доктор, — Если позволите, я хотел бы сообщить вам кое-что.
Он напомнил мне Эркюля Пуаро[13], когда тот готовится рассказать собравшимся, кто убийца. Поначалу присутствующих в столовой не сильно заинтересовало это объявление Дока. Но Доктор продолжил. Он рассказал им многое — и кто он такой, и кто они, и почему они здесь. В общем, обо всем.
— Самое главное — то, что вы все больны ужасной болезнью, и явились сюда в надежде получить исцеление. Некоторые из вас до сих пор его ждут. Должен вас огорчить — лечение вам не поможет, потому что скоро прекратится, — сообщил он печально.
Как раз на этих его словах в комнату проскользнули несколько медсестер и санитаров с напряженными лицами. Доктор меж тем продолжал:
— Все мы знаем, что рано или поздно придет время умирать. И с прискорбием должен сообщить вам — ваше время уже пришло. Вы все родились слишком рано. Доктор Блум — милейший человек, но его метод лечения больше не будет действовать. Потому что нельзя это ему позволять.
Хелена Элквитин с трудом приподнялась, дрожа всем телом, и указала смычком на Доктора. Казалось, она вот-вот заговорит, но нет, она снова опустилась на место.
Высокий бледнокожий мужчина начал кричать на Доктора:
— Что вы такое говорите? Что мы умираем? — он засмеялся хриплым, нездоровым смехом. — Мы знаем это уже много лет. Но некоторые из нас… некоторые из нас начали надеяться, что в один прекрасный день они будут здоровы.
Доктор вздохнул.
— К сожалению, я здесь для того, чтобы убить эту надежду.
Это прозвучало так ужасно. Атмосфера в комнате резко накалилась.
— Эта толпа отчаявшихся опасна! — шепнула я Доктору.
Он кинул на меня яростный взгляд.
— Не сейчас, Эми. — шепнул он.
Я вздохнула. Но он уже отвернулся к ним, медленно расхаживая по комнате, как будто у него была уйма времени, наклоняясь к каждому и беседуя с ним так терпеливо и ласково. Пытаясь договориться с ними, объяснить им свою правоту. И у него это неплохо получалось, должна признаться. Он убеждал, ободрял, умасливал. Но при этом сообщал им очень плохие новости.
Пока Доктор разглагольствовал, я заметила, что в комнате появились другие пациенты, пришедшие послушать его. Вошел мистер Невилл в сопровождении полненькой сестры Элквитин. Доктор подошел к низенькому хилому старичку, который печально качал головой. Я начала делать ему знаки, что нам пора уходить, что наше время вышло.
— Вот какие эти люди, Эми, — сказал Доктор, поправляя одеяло старичка. Он погладил мужчину по колену.
К нему подошла Оливия Элквитин, дрожа от ярости.
— Что, если вы лжете? — прошипела она, тыча в него пухлым пальцем.
Доктор взглянул на нее с жутким спокойствием. Это как затишье перед бурей, когда вот-вот разразится ливень, и остаются доли секунды до того, как разверзнутся небеса. Мир замирает, готовясь к этому. Таким и было спокойствие Доктора.
— Оливия, вы же знаете, я не лгу. Вы знаете. Мне жаль, — он потрепал ее по плечу.
Рядом стоял мистер Невилл, страшно испуганный. Он был старый, обрюзгший и огромный, но теперь он напоминал перепуганного мальчишку. Оливия ободряюще сжала его руку.
В этот момент в комнату ворвались доктор Блум с женой. Они были жутко разозлены. Доктор Блум был на взводе, но миссис Блум перещеголяла его.
— Мой дорогой Доктор! — прокричала она. — Как вы думаете, что вы творите? — Она с жуткой улыбкой оглядела всю комнату. — О Боже, то ли еще будет! Вам не следовало бы совать нос не в свои дела, знаете ли?
Она взяла Доктора за рукав, крепко его сжав.
— Не волнуйтесь, господа, — сказала она пациентам, — просто у этого бедолаги было жуткое сотрясение мозга. И будет лучше, если он вернется в свою палату, прежде чем он заработает Еще Одно, — она особо выделила последние два слова. — И вы, милая мадам Понд, — ее голос был сладок, словно намазанный медом нож. — Мадам Понд, вы тоже разгуливаете по клинике после перенесенной вами контузии. Придется пойти на крайние меры. Если мы не позаботимся о вас, уже завтра мы найдем вас обоих мертвыми в ваших постелях.