Некоторые из них плакали. Мимо нас прошел мистер Невилл, мрачно кружа в вальсе Оливию Элквитин, а возле их ног крутилась собака. «Дорогая, я так устал, — простонал Невилл, склонившись к партнерше. — Так устал». Он пошатнулся и осел на землю. Оливия, наклонившись к нему, помогла ему подняться, — кто бы мог подумать, что у нее силы больше, чем у него?
— Знаю, милый, — мягко ответила она ему. — Но эта собака, она не дает нам останавливаться.
— Мне очень жаль, — вздохнул Невилл. — Это Стокер. Старый друг, который всегда радовал меня. Но не сейчас… Я больше не нуждаюсь в нем, потому что теперь у меня есть ты. — Он сильнее сжал ее руку, и они продолжили танец.
Я же взглянул на Эми, вернее, ту, что так сильно напоминала мою любимую жену, которая кружила меня снова и снова.
— Зачем вы это делаете?
Она улыбнулась мне краем губ.
— Ты нужен нам в качестве топлива. Равно как и все пациенты. Для поддержки. Для создания шторма.
— Ясно, — сказал я. Я ощутил, как начинают дрожать и подкашиваться ноги. — Надеюсь, наш танец продлится не очень долго?
«Эми» продолжала тащить и кружить меня.
— Мы будем танцевать до тех пор, пока ты не упадешь замертво, — ответила она, смеясь.
Письмо от Марии
Сент-Кристоф,
7 декабря 1783
Милая мама! Я больше не люблю Доктора. Он убил мадам Блум.
Я чувствую себя виноватой за то, что никогда не любила ее. Это так. Но я не могу отменить все те плохие слова, которые я ей говорила, все те мысли, которые о ней думала. Или могу, мама, потому что я так этого хочу?
Я увидела лицо доктора Блума после случившегося. Как сильно он ее любил! Он не осмеливался, не мог себя заставить взглянуть на ковер, на эту пузырящуюся массу с волосами его жены.
Я очень разозлилась на Доктора. Еще больше я возненавидела князя Бориса за то, что он заставил Доктора это сделать. Я так разозлилась на Доктора, что закричала на него.
А он только кивал, так печально.
— Мне жаль, — сказал он тихо. — Мне правда очень жаль. Но… Доктор Блум, Йохан… Это нужно было сделать. Необходимо!
У него был вид человека, надеющегося на то, что его слова — правда.
— То создание из моря, оно использовало вас. Мне нужно было разорвать эту связь. Теперь это просто создание. Само по себе.
Я хотела сказать ему, что он заблуждается, что он не прав. Но он не слушал. Он просто смотрел на доктора Блума.
— Откройте же глаза, — сказал Доктор мягко, умоляюще. — Пожалуйста. Посмотрите на меня, и скажите, что понимаете меня.
Повисла гнетущая тишина. Я поняла, что Доктор пытался убедить Блума сказать, что все в порядке, что все так и должно быть. Что он смирился с утратой жены и прощает Доктора! Я не понимала Доктора — что он за человек? И какими он считал других людей?
Доктор Блум покачал головой.
— Она умерла? — спросил он, не открывая зажмуренных глаз.
Доктор схватил одеяло со спинки стула и набросил его на ту массу на ковре. Я старалась не обращать внимания на производимый массой влажный звук.
— Более или менее, — ответил он.
Доктор погладил доктора Блума по плечу.
— Йохан, прошу вас… Я был вынужден. Психическая связь. Теперь ее больше нет.
И в этот момент князь Борис прочистил горло, собираясь заговорить.
— На самом деле, не совсем так, — сказал он, улыбаясь. — Видите ли, Доктор, вы всего лишь расчистили путь для меня, упрочили мою связь с существом.
— Что?! — повернувшись к нему, вытаращил на него глаза Доктор.
Князь кивнул.
— Я взял верх над Блумом недавно, но он и его женушка отчаянно сопротивлялись моему влиянию. Больше он с ними не связан. Я должен поблагодарить вас за это.
Доктор молча смотрел на него.
Я потянула его за рукав.
— Месье, — сказала я. — Именно это я и пыталась вам рассказать!
— Ах, — Доктор кивнул. — Оказывается, надо всегда прислушиваться к детям. Прости, Мария. Прости, мне было некогда выслушивать тебя. Итак… Борис, так вы и есть злодей?
— Не совсем так, дорогой сэр, — хмыкнул тот.
— Вы просто хмыкаете, — процедил Доктор. — Но фырканье — плохая отмазка, так сказано в моих книгах. Так же, как и стойка уперев руки в бока, и презрение к человеку, потерявшему жену. Это признаки злодея.
Он сунул руки в карманы.
— Итак, — сказал он. — Теперь все по порядку. Выходит, я совершил ужасную, опасную ошибку, доверившись вам, не так ли?
Князь Борис рассмеялся.
— Именно. Не волнуйтесь из-за этого. Мы все ошибаемся.
Доктор снова повернулся к Блуму и вздохнул.
— Мне очень жаль.
Потом снова к князю, покачав головой.
— Ах, Борис. Какой ужас, какой позор! Вы так мне нравились!
Борис подошел к нему, и погладил его по волосам.
— И вы мне тоже понравились, милый Доктор. Но ведь это… это такие восхитительные возможности! Вы не можете не согласиться. Это блестяще!
— Разве? — приподнял бровь Доктор.
— Ну, я говорю, конечно, не об этой маленькой клинике с ее печальными жалкими пациентами. Я говорю о том создании, точнее, созданиях, на берегу. Они поистине превосходны! Они как библиотека — впитали в себя мысли и знания всех здесь присутствующих. Это самые умные создания в мире. И я могу влиять на них, я связан с ними. Только подумайте, сколько своей жизни я потратил зря. Но к счастью, когда эти создания сотворили Косова, чтобы исцелить меня, я вступил с ними в контакт. Я могу видеть их. Могу направлять их. Могу заключать с ними сделки.
— Что? — переспросил Доктор. — Так это вы направляли Знакомцев все это время?
— Ну, не все время, — усмехнулся князь, — и не столько командовал, сколько помогал им. А они помогали мне. У меня была пара задумок. И теперь они почти осуществились. Они готовы. Они знают всё — кто из пациентов имеет вес в правительстве, кто силен телом и духом, а кто слабохарактерный. Это ключ к мощным армиям, богатствам, национальным лидерам и слабостям каждой из стран Европы. Там, на берегу, находится гигантский мозг, готовый к войне. И он готов поведать мне все, что нужно, чтобы я стал самым могущественным человеком в мире!
— О! — сказал Доктор.
Дверь открылась, и вошли две сестры Элквитин, глядя на нас пустыми глазами.
— А вот и моя армия! — засмеялся Борис. — Итак, пришло время вам, Доктор, отправиться в гости к Морю. И они наконец-то познакомятся с вами поближе!
Рассказ Рори
Я так слаб… Я больше не могу танцевать. Я закрываю глаза, и мне почему-то вспоминается…
Однажды руководство моей больницы организовало Веселые старты. Хотя, по-моему, в них нет ничего веселого. Я помню тот ненастный день, когда я наматывал круги по Лидворту под дождем. Эми говорила, что придет поболеть за меня, но проспала. И на финише меня встретил ее отец с коробкой из-под посуды, полной сэндвичей с отварной солониной и термосом чая.
— Два часа беготни, а? — спросил он, отхлебывая чай из маленькой пластиковой кружки. — Ну и каков результат? Какое место?
— Здесь главное — не победа, а участие, — объяснил я, чувствуя себя жалким неудачником. Как, впрочем, всегда в присутствии отца Эми.
— Ну, я думаю, бедный мальчик все-таки заслужил небольшой утешительный приз, — улыбнулся он, потрепав меня по плечу. — Сколько там дают за победу?
— Двенадцать фунтов и тринадцать пенсов, — с несчастным видом промямлил я.
Мы еще немного посидели, жуя сэндвичи. В них было много чатни. Отец Эми любит чатни.
— Ясно, — кивнул он, протягивая мне двадцатифунтовую банкноту. — Пойдем домой, посмотрим, не проснулась ли наша принцесса Эми.
Очнувшись от воспоминаний, я посмотрел на ложную Эми. Ее вечная улыбка и застывший взгляд пугали меня.
— Пожалуйста, — прохрипел я, спотыкаясь. — Пожалуйста, можно мы остановимся?