— В зависимости от того, что конкретно вы имеете в виду, — холодно ответил я. — Если вы имеете в виду любой пляж вообще, то я должен признаться, что посетил несколько из них. Если же вы намекаете на тот, что виден из этого окна, то ответ мой, к сожалению, будет отрицательным.
— Хорошо, — ответил он.
— Могу ли я узнать, почему вы меня об этом спрашиваете? — спросил я тоном, холодным, как сидение лавки в соборе Витсуна.
— Я не думаю, что это безопасно, — поведал Доктор Смит.
— Это ваше мнение, как медика? — спросил я. — Тогда я склонен согласиться с вами. Я даже думаю, что весь этот свежий воздух — чепуха. Нет ничего такого в моих легких, чего нельзя было бы вылечить с помощью пинты портера[2] и старой доброй глиняной трубки.
Доктор Смит еще больше вытаращил глаза, впрочем, как все его коллеги, когда при них обсуждается что-то, кроме черствого хлеба и овсяной каши. «Ах, я скорее… Я имел в виду, что не считаю само нахождение на пляже, сам пляж безопасным, — сказал он. — Это не… Думаю, это очень необычно».
— Объяснитесь, — потребовал я.
— Это трудно сделать. Понимаете, там люди танцуют…
— Танцуют?! — я округлил глаза. — Какая-то ужасная местная традиция.
— И еще туман, — он говорил очень серьезно. — Он разговаривает, — он даже позеленел, сказав это, будто осознал всю абсурдность слов, сорвавшихся у него с языка.
— Разговаривает?! — переспросил я.
Доктор Смит мрачно кивнул: «Знаю, это звучит странно».
— А вам, сэр, не кажется, что это разговаривают танцующие?
— Нет, именно туман, — его лицо было иллюстрацией помешательства. Если бы он был одним из моих слуг дома, я бы его выпорол на месте, но так как он был моим единственным земляком в этом учреждении, я со всей учтивостью просто попросил его передать мне джем. Что он послушно и исполнил.
Воцарилась мертвая тишина, и я накинулся на булочку, которая была такой рассыпчатой, что крошки разлетелись по полу.
— Хм… итак, послушайте, — начал Доктор Смит. — Я уверен, что на берегу что-то происходит. Что-то очень непонятное и неправильное. И если вы там еще не были — держитесь от него подальше.
Я смерил его пронзительным взглядом, который заставлял дрожать браконьеров.
— Я приму это к сведению. Хорошего вам дня, сэр!
Он понял намек, встал и пошел портить жизнь кому-то еще.
Через несколько минут ко мне подошла жена владельца. Она толстая и веселая, как барменша, но не уродина, как здешние фройляйн.
— Вам понравился завтрак, мистер Невилл? — спросила она, не ожидая от меня ответа. — Так как вы благополучно устроились, не могу ли я предложить вам начать лечение свежим морским воздухом? На берегу вас ждет милое местечко…
Я поднял руку.
— Не сегодня, мадам, — сказал я твердо. — Мне это не нравится.
Мягкие как бархат пальчики коснулись моего рукава.
— Может быть, мистер Невилл, вам понравится, если вы только попробуете разок…
— Мадам, — пробурчал я. — Единственное, что мне нравится и поможет — нормальная еда. Не можете ли вы дать мне ее? Если нет, советую отвести ваше стадо на этот благословенный берег. А я останусь здесь, мечтая о беконе и яичнице.
Она тотчас выбежала прочь, и я наконец-то смог отдохнуть. Свободное время я использовал на поиски пера и бумаги и написание этого послания тебе. Сейчас меня зовут на обед, и, боюсь, что это будет такая ужасная еда, какую только можно представить.
Итак, Октавиус, я тебя, считай, предупредил — это место не соответствует ожиданиям и больше напоминает ужасное мошенничество. Желаю хорошего вечера.
Твой покорный слуга, Генри Невилл.
Дневник Доктора Блума
5 декабря 1783
Больше шарма! Шарм! Шарм!
Доброе лицо успокоит и победит любого врага! Это всегда было моим девизом. Поэтому для меня приглашение Доктора Смита на обед стало самым простым делом.
Я встретил его в дверях, расплываясь в улыбке.
— Заходите, Доктор Смит, садитесь, садитесь!
— Мое почтение, Доктор Блум!
— Мое почтение, Доктор Смит!
Мы учтиво раскланялись. Я обставил свою столовую очень красиво. В камине весело потрескивал огонек, и только отчаянно барабанящая по стеклу ветка дерева указывала на бушующий снаружи шторм. Доктор Смит хотел было сесть, но вдруг повернувшись к дверям, с почтением поклонился Марии, вбежавшей в комнату.
— Добрый вечер, Мадемуазель!
Мария хихикнула.
Нервничая, я пригладил свой лучший парик (его завитки вечно торчат, вот черт): «Ах, Мария… ну, она наша большая ручная зверушка». Я натужно рассмеялся, хотя это не было забавно. Как объяснить ему все про ребенка?
Доктор Смит поднял брови.
— Зверушка? — он повернулся к Марии, понизив голос: — По-моему, ты не похожа на зверушку, Мария.
— Я люблю щенят, — сказала Мария гордо. — У меня есть два щенка в Париже.
— Ее мама оставила бедную Марию у нас, — поспешно объяснил я. — На зиму. Из-за ее здоровья.
Мария грустно кивнула: «Маме уже лучше сейчас».
— Вижу, — сказал Доктор Смит. Он остро взглянул на меня.
Я кивнул, распираемый гордостью.
— Именно. Это удивило вас, не так ли, мой дорогой сэр, но это чистая правда. Полное выздоровление. Лекарство против чахотки! Но не начать ли нам обед? Мария, моя милая, не могла бы ты…
Мария коротко кивнула и побежала к столу за тарелками.
Доктор Смит заинтересованно повернулся ко мне.
— О, Марии нравится обслуживать нас, — сказал я поспешно. — Это для нее как игра, и Господь знает, что не так уж много для нее здесь игр.
Мария продолжала накрывать на стол, бросая на него тяжелые блюда и утварь с энтузиазмом, но без аккуратности. Она бегала туда и сюда, насвистывая какой-то незамысловатый мотивчик.
— Это как сервировка чайного столика для моих кукол, месье, — пояснила она, пошатываясь под тяжестью кастрюли с супом, — только немного тяжелее.
Доктор Смит бросился к ней на помощь, поставив суп на стол с грохотом и брызгами. Мария фыркнула, чертов ребенок. Честно сказать, она так старалась. Но Доктору Смиту, казалось, было все равно — интересно, он там в Англии когда-нибудь имел дело с детьми? Или, судя по мистеру и миссис Понд, он специализируется на слабоумных?
— Очень мило, Мария, — прошептал Доктор Смит, слегка ссутулившись.
Мария встав на цыпочки, прошептала ему на ухо:
— Не волнуйтесь, месье. Я не готовлю для них.
Доктор Смит выглядел слегка разочарованным.
— Жаль. А что бы ты для нас могла приготовить? У меня есть друг, который любит рыбные палочки с заварным кремом. Ты когда-нибудь пробовала это?
Мария отрицательно покачала головой, скривившись. Воистину, Доктор Смит подтвердил все ужасные слухи об английской кухне!
— Нет, нет, я думаю, это не для всех, — признался Доктор Смит. Он выглядел так, будто болтал часами.
Хватит. День был длинный, и я проголодался. Я подошел к столу, потирая руки. «Ах, ах, какое масло! — сказал я. — К сожалению, моя жена не сможет присоединиться к нам. У нее легкое недомогание».
— Может, в другой раз, — сказал он.
— Ах, да, — я повернулся к Марии, отпуская ее. — Очень хорошо, милая. Если теперь ты поскорее вернешься в свою комнату, я позову к тебе нянечку, чтобы она почитала тебе сказку. Ты хочешь этого?
Мария печально кивнула, затем, повернувшись к Доктору Смиту, слегка покачала головой.
Доктор Смит подмигнул ей. К черту его!
Когда она ушла, остались только два медика, чтобы насладиться приятным вечером. Как замечательно, подумал я. Как давно я не сидел за одним столом с таким же учеником Гиппократа. Это шанс похвалиться моей замечательной работой. Я решил рассказать ему всё. Ведь от этого не будет вреда?
Вместо того, чтобы расспросить меня о моих успехах, этот глупец всего лишь хотел поговорить со мной об этой треклятой Марии!
— Она очень умная девочка, — улыбнулся он мне. Выжидательно.
Я чуть кивнул.