Выражение ее лица меняется. И я даже знаю почему: она просто видит, как вытягивается мое лицо, будто я только что увидел привидение.
— Джозеф, с вами все в порядке? Что-то не так?
Я никогда не жму людям рук на прощание. Никогда не прощаюсь словесно. И теперь я не нарушаю своих принципов. Я просто срываюсь с места и направляюсь к центру города.
Нет, это не она. Я убеждаюсь в этом, пристальнее взглянув на фотографию, пока еду в такси к центру. Нет. Аманда — не та девица-монстр, с которой я разобрался на днях в здании школы. Хоть какое-то облегчение.
Школа выглядит так же, как и вчера. Машина полицейских припаркована в сторонке для этого хренова наблюдения, баррикады все еще преграждают вход во двор. Все тем же неизменным способом я проникаю внутрь, хотя на этот раз сломанные ребра причиняют немалую боль. Дверь, ведущая с крыши, все так же приоткрыта — со вчерашнего вечера ничего не изменилось. Я вхожу. Те же граффити, те же крысы, тот же перемещающийся воздух, те же запахи. Я спускаюсь и направляюсь в класс, где произошло убийство.
Все запахи остались на своих местах, но начали постепенно улетучиваться. К ним добавились запахи Тома и Хёрли. Запах пустоты, некоего отсутствия, на котором я всеми силами пытался сконцентрироваться, пока не пришли эти два придурка, теперь для меня потерян. Он смешался со всеми другими ароматами. Однако мускусный запах все еще уловим, как и не дающие покоя его сладковатые составляющие — запах некой сексуальности и почему-то сухости. Однако сегодня я здесь не для того. Я пришел за девочкой.
Поэтому я выхожу из классной комнаты и некоторое время брожу по первому этажу в поисках двери в подвал. Черт, ну и темно же здесь! Закрываю глаза и чувствую, как расширяются мои зрачки. Снова открываю их и принимаюсь спускаться навстречу безликим теням кромешной тьмы.
Здесь меня атакуют совершенно иные запахи. Доминируют запахи пыли и сырого цемента, чувствуется аромат отработанной нефти и запах человеческого пота, красной нитью проходящий по всему помещению. Несколько вспышек света из открытой мною двери, и начинают проступать неясные очертания подвала. Прохожу вдоль кучи гниющих картонных коробок, набитых старыми учебниками, заворачиваю за угол и прохожу мимо двери бывшей котельной, откуда и несет отработанной нефтью. Здесь человеческие запахи становятся все плотнее и обильней. Возможно, совсем недавно здесь кто-то был. Однако запахов слишком много, и все они хаотично перемешаны, так что разделить их я еще пока не могу. Запах пота, который я поймал наверху, усиливается по мере того, как я приближаюсь к помещению, где располагалась мужская раздевалка, и открываю в нее дверь. Большинство шкафчиков уже давно вынесли, поэтому я сразу же обращаю внимание на какую-то темную кучу в углу, которая и издает этот умопомрачительный вонючий запах.
Мне, конечно, не хотелось бы привлекать к себе внимание, но я не могу бродить здесь вот так, в потемках, это может затянуться на всю ночь. Поэтому вынимаю из кармана небольшой фонарик. Я закрываю глаза и включаю его, покручивая регулятор, чтобы свет стал менее резким. А затем осторожно открываю глаза до узеньких щелочек. Свет фонарика на самом деле довольно разбросанный и приглушенный, однако мне и он кажется светом, бьющим от большой настольной лампы мне прямо в лицо. Я как можно дальше отставляю руку с фонариком от остального тела. Если кому и вздумается стрелять в меня, то пусть лучше отстрелят руку, чем угодят в живот.
Постепенно с помощью света мне удается сопоставить новые запахи с их потенциальными источниками, и таким образом я отчетливее выделяю новые запахи среди старых. В частности, я уже отделяю запахи из мужской раздевалки от остальных. Я нахожусь в гимнастическом зале. Затем дохожу до заброшенного хранилища, наполовину забитого сломанными партами.
Пол сплошь усеян использованными шприцами, обертками от шоколадных батончиков, разбитых пузырьков и сплющенных картонных коробок, используемых под матрасы. Запахи здесь заметно свежее, нежели в раздевалке. Химический запах героина и прочих наркотиков, мочи и экскрементов по углам, запах дешевого табака и высохшей крови. Несколько ее пятен виднеются тут и там на полу, однако это не совсем характерно для наркоманов. Здесь же чувствуются и запахи копов. Значит, они уже побывали здесь, когда осматривали здание. Вот… еще чуть-чуть. Черт! Здесь есть и этот мускусный запах, сладковато-сексуальный запах девицы-готки. Им пропитана одна из картонных подстилок. Вот он становится все сильнее и сильнее. Вот где, значит, живой поимел мертвого.