Так я и лежу, вдыхая сигаретный дым одним-единственным легким.
Когда я засыпаю, мне снится сон. Он не о девочке, ее матери или отце. Нет в нем места Уитни Вейл, и Иви. Мне не снится ничего, что так утомляло последние дни. Мне явилась темнота. И мне видны ее мельчайшие детали, которые ускользнули от меня тогда, в том подвале.
То, как темнота просочилась в подвал через трещину в воздухе. Как она разграничила пространство между Хордом и мной. Прошла сквозь него. Как она завибрировала и задрожала, с неистовым удовлетворением накидываясь на тени в углах. Я вижу, как очертания подвала неистово пытаются сбросить с себя оковы этой темноты, а люди, попавшие в ее ловушку, отчаянно колотят по ней руками, желая скорее вырваться наружу, словно пленники гигантского резинового шара. Я вижу дыры, которые она проделала в тенях, и как последние затем потемнели и слились с темнотой.
Затем мне явилась темная тень в форме лица орущего Дейла Хорда.
— Прекрати кричать, Питт.
Я открываю глаза. Они уже здесь.
— Не слишком ли рано, ребята?
Предо поставил около кровати мой кабинетный стул и сидит на нем. Он сверяется с часами.
— Почти полночь. Ты проспал весь день. Теперь пришло время вставать.
Я сажусь в кровати и потягиваюсь.
— Я бы предложил вам кофе или что-нибудь в этом роде, только вы мне не очень нравитесь.
Я стаскиваю с себя одеяло и собираюсь встать, как тут один из гигантов Предо вскидывает руку.
— Мистер Питт, думаю, вы могли бы сейчас остаться в кровати.
— Разумеется.
Я беру с тумбочки пепельницу и сигарету, зажигаю ночник, опираюсь спиной о стену прямо так, в трусах и футболке, и принимаюсь курить. Предо ждет с минуту, затем это ему надоедает.
— Где девочка?
Я затягиваюсь. Похоже, часть дыма пошла в правое легкое. Что ж, весьма оптимистично.
— Скажем так, мистер Предо.
Его глаза превращаются в щелки, но он терпеливо ждет моих слов.
— Знаете, что странно?
Он ждет.
— Нет? Хорошо, я вам скажу.
Я тушу сигарету в пепельнице.
— Странно то, что вы не спрашиваете, что стало с Хордами.
Я беру с тумбочки пачку «Лаки» и выталкиваю очередную сигарету.
— Когда я виделся с ними в последний раз, один из ваших агентов был с ними. Он, наверное, должен был уже отчитаться перед вами? А знаете, откуда я знаю, что он этого не сделал?
Я снимаю зажигалку с предохранителя.
— Потому что я убил его.
Из-под моего большого пальца вырывается огненный язычок.
— Однако почему-то мне кажется, что вы уже об этом знаете.
Я подкуриваю сигарету.
— И вам нет до этого никакого дела.
Щелчок — и зажигалка вновь на предохранителе.
— Может, скажете что-нибудь?
Все это время Предо сидит с сомкнутыми в форме домика пальцами, но после моей последней фразы он плотно прижимает пальцы одной руки к губам.
— Можно мне сигарету?
Я протягиваю ему одну. Он принимает ее и задумчиво постукивает по ногтю большого пальца. Затем, аккуратно пристроив меж губ, тянется ко мне, к моей поднесенной зажигалке. Огонь колышется от дыхания, и он погружает кончик своей сигареты прямо в его сердцевину. Глубоко вдыхает, откидывается на спинку стула и, слегка покашливая, выдыхает струю дыма.
— Без фильтра.
Я закрываю зажигалку и кладу ее обратно на тумбочку.
— Ага.
Он затягивается еще раз и выдыхает — на этот раз без покашливания.
— Это одно из преимуществ, которым наградил нас Вирус. Себе лично я не особо часто позволяю извлекать выгоду из этих преимуществ. Но если уж играть, то играть без правил. Без фильтров, я хотел сказать. Так яснее чувствуешь вкус.
— Ага.
— В этом я полностью за.
Он снимает крупицу табака с языка.
— Мой агент не вышел на связь в условленное время.
Он стряхивает выуженную крупицу на пол.
— Одно из моих особых подразделений посетило жилище Хордов: теперь там и следа не осталось от произошедшего. Судя по уликам, оставленным вами всеми в доме доктора Хорда, и по склонностям самого хозяина дома я сумел сделать вывод о том, куда переместилась ваша… вечеринка далее. Один из моих агентов нанес визит в школу. Вы правы, я знаю, что произошло с Хордами и их человеком. И также мне известно о судьбе моего собственного агента. И вы правы кое в чем еще: мне до этого нет никакого дела.
Он затягивается в очередной раз и вдруг с кислым лицом отклоняется подальше от руки, сжимающей сигарету.
— Что говорит вот это о том, как я отношусь к вам?