Я трачу время на то, чтобы объяснить, куда они направляются, и что, возможно, однажды мы тоже сможем туда отправиться. Но не обещаю. Обещания, которые дала, уже кажутся невыполнимыми, а я хочу, чтобы Камми доверяла мне, чувствовала себя в безопасности. Всегда.
Мы доедаем наши печенья и наблюдаем, как семья готовиться к пикнику на траве. Двое детей играют, пока их родители расстилают одеяло и достают еду из плетеной корзины. Один из мальчиков выглядит ровесником Камми, и я вижу, как она с любопытством наблюдает за ним, когда он играет со своей младшей сестрой.
Камми находит ручку в подстаканнике между сиденьями. Она берет карту и начинает писать на ее обложке. Лекси научила дочь письму. К тому времени, как я попала в дом, Камми уже умела писать простые предложения. Но она нечасто это делает. Мы никогда не давили на нее, не хотели, чтобы она взволновалась или была растерянной.
Она не торопится писать, старательно сосредотачивается на каждой букве, затем протягивает мне карту и внимательно наблюдает за мной. Я борюсь со слезами, читая ее слова.
Нам нужно покормиться? Если да, то я выбираю мальчика.
Несмотря на то, что я изо всех сил стараюсь сдерживаться, слезы проливаются, и я быстро смахиваю их. Камми наклоняется и гладит меня по руке, затем протягивает мне своего медведя. Я плачу еще сильнее. Мысль о том, что Камми представляет опасность для кого бы то ни было, просто убивает меня. Но я должна быть сильной. Просто моя любовь к ней не положит конец ее страданиям. Она не залечит раны. Не остановит потенциальное психическое заболевание, ПТСР или депрессию. Я могу нервничать, нянчиться и действовать как защитная сетка для Камми, но когда нанесен столь сильный ущерб ее психике, это похоже на игру в ожидании. Заговорит ли она когда-нибудь снова? Сможет ли когда-нибудь полюбить мужчину и создать семью? Сможет ли она однажды замаскировать боль от злоупотребления ее телом?
Станет ли убийцей?
Я вытираю слезы и поворачиваюсь к ней лицом. Ее глаза большие и удивленные, встревоженные и смущенные.
— Камми... нам не нужна кровь. Никогда не понадобится. Нам нужна еда, вода, сон и солнечный свет. Нам нужны хорошие люди. Честные, заслуживающие доверия и любящие люди.
Произнося эти слова, я чувствую, что иду против всего, чему ее научила Лекси, прямо или косвенно. Дети умные. Они улавливают все, подражают, будь то плохое или хорошее. Они смотрят, слушают и учатся. И еще до того, как становятся достаточно взрослыми, чтобы подвергать что-либо сомнению, уже начинают действовать.
Есть исключения, например, те, кто вырос в семьях алкоголиков и бежит в другую сторону, а не идет по тому же пути. Мой план состоит в том, чтобы стать одной из них. Но это похоже на бросок костей, когда на кону наши жизни.
— Кровь — это... это то, из-за чего убили Лекси. Ее образ мыслей? Это вина Дока. Он сбил ее с правильного пути. Но ты и я... мы должны быть сильными и не позволить ему разрушить нас.
Не знаю, как далеко смогу зайти, чтобы Камми не потеряла ход моих мыслей.
— Я покажу тебе, какой должна быть жизнь, но в то же время ты должна попытаться отстраниться от всего плохого. Хорошо?
Она кивает головой, и с нее словно сваливается тяжесть. Я возвращаю ей медведя, говорю, что очень ее люблю, и целую в макушку. Когда мы отъезжаем от остановки для отдыха, я вижу, как она наблюдает за мальчиком. Надеюсь и молюсь, чтобы ее мысли были сосредоточены на их счастье, а не на крови.
Глава 23
Когда мы добираемся до Орегон-Сити, я чувствую себя намного легче. Мы почти в двух часах езды от Вудгроува и близки к тому, чтобы бросить грузовик. Я останавливаюсь на заправке, чтобы узнать более точную дорогу. Бензобак приближается к E (прим.: значок empty, с англ. «Пустой»), но решаю не заправляться. В этом нет никакой необходимости.