Долго лежал в каком-то тяжелом оцепенении, судорожно сжимая в дрожащей руке «парабеллум», из которого он стрелял без промаха. Лежал, не шевелясь и уже не включая фонаря, долго, час или, может, два часа, пока не забрезжил серый осенний рассвет.
21. ПОСЛЕДНЯЯ ШИФРОВКА
Вернувшись в пещеру, Игнат и Хромой целый день спали, будто после тяжелой и долгой охоты. Однако и на этот раз юноша неоднократно просыпался, подходил к бочке, где в воде лежали ягоды, и пил кислую розовую воду. Один раз в середине дня раздул огонь и некоторое время сидел возле алых угольев, пристально вглядываясь в их мерцание, в трепет синих и красных язычков пламени. Потом снова лег на шкуры и спал, свернувшись как волк.
Ему снились мертвые люди, но совсем не похожие на тех двух, которых Хромой отыскал сегодня ночью в расщелине скал под ветками. Он чувствовал, что эти мертвые люди, которых он видит сейчас во сне, чем-то дороги ему, он чувствовал, что это беда, несчастье для него, что они умерли. И снова вдруг взвивалось над серой землей, озаряя черное небо, яркое, алое и прозрачное пламя его воспаленной памяти.
Он вглядывался в эти видения, пытался вспомнить или понять и никак не мог это сделать. Он все время чувствовал, что эти люди, поселившиеся в подземном логове возле моря, как-то связаны с его больной памятью, с его неизвестной ему прошлой жизнью. Он буквально ощущал эту связь внутри себя, когда слышал их чужую речь, когда смотрел на их одежду — пятнистую, серо-зеленую, на их лица — двух мертвых, и одного живого, и какая-то едкая тоска сжимала его сердце. Он понимал, что что-то плохое произошло именно от них, он чувствовал, что они враги и его, и тайги, и серого брата Хромого. Но он еще не был точно уверен, не знал, в чем выражается то зло, которое они принесли ему и несут тайге. И еще — в них, как ему казалось, таится разгадка его судьбы и его прошлого. Именно поэтому он тогда остановил Хромого, когда тот готов был вцепиться в горло длинному и тощему человеку из подземного логова.
Когда прошедшей ночью тот человек зажигал фонарь, направляя его лучи туда, где прятались наблюдающие за ним Игнат и Хромой, юноша испугался. Сначала ему показалось, что это оружие, вроде карабина, что следом за вспышкой последует звук выстрела. Но потом понял, что это просто свет, нечто вроде костра, только ярче. Однако он чувствовал, что у этого человека есть оружие и длинный рано или поздно выстрелит, чтобы убить и его, и его друга Хромого. И потому был очень осторожен.
Но его все равно влекло к логову этого человека, ему было необходимо наблюдать за ним, ему нужно было что-то увидеть, понять и, может быть, вспомнить. После этой ночи у него появилось предчувствие, будто он приближается к разгадке самой главной тайны. Еще немного усилий и он вспомнит...
С наступлением сумерек он встал и снова вместе с Хромым двинулся к побережью.
По пути он уже побывал возле одинокого дома, наблюдал за ним, подходил вплотную и понял, что там никого нет. Он сообразил, что собака, которая в лесу сторожит яму, закиданную ветками, жила именно в этом доме, но где вторая собака и человек, он еще не знал, хотя уже начинал догадываться.
Снова среди ночи они подошли к блиндажу, аккуратно перешагнув через контрольную проволочку, и снова Игнат показал Хромому, чтобы тот сунул морду внутрь и разведал, что делает длинный человек.
Но сегодня волк оказался более быстр, чем в прошлый раз, и когда ощутивший чье-то присутствие этот длинный зажег свет в своем логове, головы Хромого уже не было в землянке. Крюгер увидел только колеблющуюся шторку... Однако, это его еще больше взволновало и встревожило, чем звериная голова, которую он видел вечером.
Он снова выбрался из блиндажа и, уже не зажигая фонаря, долго наблюдал за склоном холма, кустами, ближними деревьями. Но никаких, даже малейших шорохов, не услышал. Только ветер шелестел в соснах, елях и осинах.
Он спустился в блиндаж, посмотрел на часы — был час его времени в эфире,— и вопреки инструкции включил передатчик.
И снова, уже в который раз, в эфир полетела его кодированная радиограмма, которая для него звучала как мольба: «Подтверждаю готовность. Жду приказа. Тридцать седьмой». Он снова подписался своим личным номером, что должно было делать в особо важных случаях. Ответ поступил через два часа. Видимо, там, наверху, все это время «переваривали» его шифровку. Раскрыв блокнот с шифром, он прочел: «Ждите приказа в контрольные часы. Без особой необходимости не выходите в эфир».
Он закусил губу и выключил радио. Ему щелкнули по носу. Он понял, что больше в эфир выходить нельзя. Эта его шифровка была последней. До получения приказа... Но дело уже было не в этом. Главное — он опять неизвестно на какое время остался один на один с лесным дьяволом этой страшной земли.
Осмотрел «парабеллум», проверил маленький браунинг в потайном кармане, два ножа, спрятанные в разных местах одежды, гранату, которую тоже носил всегда с собой, еще раз проверил подключение контрольной проволочки и немного успокоился. Потом накинул на плечо автомат и так сидел некоторое время.
Через несколько минут вдруг как бы прозрел, удивился, что так поддался панике, снял автомат и спрятал под ящик, на котором сидел.
Выбрался наружу, на свой наблюдательный пункт, и стал прислушиваться к темноте. Шуршало море о прибрежные камни. Шелестел в тайге ветер.
Внезапно с моря послышался гул мотора, из-за мыса сверкнул луч прожектора и заскользил по берегу. Приближался русский патрульный корабль.
Странно, но Крюгер вдруг понял, что он так не боится появления военного патруля, как лесного дьявола. Пожалуй, даже плена он не так боится, как этого дьявола. Может быть, потому, что никакая русская контрразведка не знает о нем того, что наверняка знает нечистая сила. Она знает все о грехах. И то, что для нации и фюрера доблесть, для этой дикой земли, конечно, грех, страшный грех. Это Крюгер понимал, он хорошо помнил все свои кровавые дела, оставленные на земле русских.
Свет прожектора удалился, звук корабля ушел в ночь. Крюгер лежал и прислушивался. Потом встал в полный рост, стоял в темноте и слушал.
И вдруг уловил даже не шорох. Чутким ухом, обостренным чувством страха он уловил почти неслышное трепетание воздуха там, в кустах, неподалеку.
Вспыхнул фонарь, и снова дьявол, теперь уже в человеческом облике возник перед ним в луче электрического света. Мгновенно Крюгер вскинул пистолет и выстрелил четыре раза подряд. Фонарь он выключил и стрелял уже в темноте. Она ему не мешала, он не мог промахнуться. Но если это и дьявол, то он, Крюгер, все равно уничтожит его! Он разведчик, он солдат фюрера! Пули одна за другой пронзили можжевеловый куст и ушли в темноту.
Игнат был настороже, он ждал беды от этого длинного, ожидал выстрела, и когда вспыхнул этот, казалось бы, безобидный свет, юноша молниеносно метнулся в сторону. Это спасло его от точных выстрелов фашиста.
22. СТРЕЛА С КАМЕННЫМ НАКОНЕЧНИКОМ
Вместе с Хромым Игнат уходил. Они возвращались в логово. И всю дорогу до места, и всю ночь, и весь последующий день в его ушах звучали эти почему-то знакомые, глухие и мощные, пугающие выстрелы из «парабеллума». Перед его глазами продолжал стоять длинный и тощий человек, озаренный желтыми вспышками пистолетных выстрелов. Это была до ужаса знакомая картина...
И вдруг снова призрак алого пламени запылал перед ним. Уже опять настала ночь, Игнат сидел в пещере возле красных угольев, но ни пещеры, ни угольев он не видел. Он видел бушующее гудящее пламя, в котором горел дом. И вот в этой картине стали появляться люди. Он отчетливо слышал их речь, такую же гортанную, лающую, чужую, как у тех, что были в землянке на побережье. И он вдруг увидел все.