Мужчина, уже без маски, ему на вид в районе сорока, по-хозяйски устроился за столом. Пригладил бесцветные волосы, его выцветшие строгие глаза в неровном свете свечей тускло мерцают красным. Лиля не сомневалась, перед ней вампир, после такой ночи подобное заключение совсем не кажется чем-то странным.
- Присаживайся, - говорит он с легким акцентом, взглядом указывает на второй стул.
Голос у него такой обманчиво мягкий и доброжелательный, что по спине бегут мурашки, вампир едва заметно улыбнулся, самодовольно и противно.
- Какая же ты замечательная, - произносит он, продолжая все так же мерзко улыбаться.
Лиля села и теребит цепочку от кристалла, теперь он просто зеленый, почти совсем не светится, а вампир все разглядывает её словно она не человек совсем, а некая занятная вещица. Вон даже канделябр придвинул, чтобы осветить её лучше. Разве вампирам, вообще, нужен свет чтобы видеть?
- Виноват, увлекся, - он отстранился, - позабыл, представиться.
- Ханс Гюнтер Алард фон Кронлок, - торжественно изрек он, после большой паузы, - а вы, моя милая?
- Лиля, - практически прошептала она, и чуть уверенней произнесла, – Ромашова Лилия Валерьевна.
- Очаровательно, просто очаровательно, - пробормотал он, доставая из стопки толстый журнал и отыскивая там нужную страницу, - прекрасный цветок и несравненная Лилит.
Она и не пыталась искать смысл в его бормотании, только отметила, что пишет он обычной шариковой ручкой, а на столе стоит чернильница и перья.
- Можно спросить,…
- Нет, - резко отрезал Ханс фон Кронлок, - разумеется, нет. Я не занимаюсь ответами на банальные вопросы.
Вампир отложил записи, поднялся из-за стола, подошел к девушке и снова принялся её изучать. Лиле это совсем не нравилось, но протестовать она не решалась, слишком страшно было случайно разозлить вампира. Холодные пальцы коснулись её лица, бесцеремонно задрали голову к верху, ужасно неудобно и шея сразу затекла, а он все не отпускает. Бормочет себе под нос что-то на языке, которого она не понимает. Лиле хотелось провалиться сквозь землю, исчезнуть, заплакать, закричать, но она только старательно отводила в сторону взгляд, чтобы не встречаться с бесчувственными красноватыми глазами фон Кронлока, и сильней вцеплялась руками в жесткий бархат обивки стула.
-Вампиром ты была бы хороша, не будь ты такой робкой и покладистой девочкой. А теперь ты всего лишь хрупкое дитя полусвета.*(эта фраза была сказана на немецком, и Лиля её не поняла)
Он почти нежно провел по её волосам, намотал длинную прядку на руку, и с не хорошей усмешкой, отпустил и русую прядь, и саму девушку. Неужели насмотрелся, рассмотрел все что хотел и внезапно потерял интерес и не собирается её кусать, пить её кровь? Он просто отошел в сторону к книжным стенам и ищет что почитать?
Одна из стен скрывала незаметную тайную дверь, Гюнтер фон Кронлок только что её открыл, Лиля совершенно не уловила как.
- Вторая дверь направо, - сказал он, указывая в открывшийся проход, - она не заперта. Сможешь принять ванну, согреться. Даю пятнадцать минут. Потом я провожу тебя в спальню.
Лиля открыла рот, но не успела сказать.
- Я не отвечаю на глупые вопросы, - категорично напомнил вампир, подумав, добавил, - Там безопасно.
Как будто это её успокоит, особенно после фразы про спальню. Она и так не знала что думать, а теперь коварное воображение совсем разыгралось.
- Одежду оставишь на полу, она у тебя грязная, - сказал он ей в след, - наденешь халат.
Вторая дверь направо действительно легко открылась, за ней находилась не большая, тускло освещенная старинной керосиновой лампой, комната. Ничего лишнего, ничего неожиданного, обычная ванная комната, просто в замке под землей и принадлежит вампиру. Поэтому без зеркала.
Большая антикварная ванна на золоченых лапах-ножках наполнена горячей водой, в прохладном воздухе от воды поднимался пар, на стуле полотенце, на крючке, опять золоченая хищная лапа, яркий шелковый халатик. Лиля вздохнула, потрогала воду, решила, что не такая она и горячая, скорее всего, просто руки у нее холодные. Вспомнила про пятнадцать минут, заблокировала дверь стулом, для вампира это не преграда, но так спокойнее, и принялась раздеваться.