– Прав, прав, Лева! Ты всегда прав, даже когда вовсе не прав! – ернически парировал Крячко.
Пикируясь и подначивая друг друга, путники ехали еще часа два, пока не увидели впереди, за перелеском, настоящие деревенские крыши и столб с табличкой «Савиновка» у развилки дорог с ветховатым асфальтом.
– О! Кажется, мы приехали! – обрадовалась Мария, глядя на указатель.
– Гм… Я вот что думаю…. – Крячко сбавил скорость. – Проклово будет дальше, километрах в двадцати. Первым делом сюда заглянем?
– Да, давай сюда… Почему бы нет? Глянем на Савиновку. О! Стас, гляди-ка! Вон, в леске, стадо ходит… Настоящее! – Лев указал пальцем на нескольких коров, расхаживающих в зарослях ивняка.
– Ха! Тоже мне, стадо! – саркастично фыркнул Стас, сворачивая на развилке вправо. – Полторы коровы – это стадо? Уж хотя бы с полсотни… Впрочем… Здесь и в самом деле деревня – настоящая, деревенская, так сказать. А то, блин, понастряпали черт-те чего – и от земли людей оторвали, и настоящего городского быта не наладили. «Тяп-ляпинг» какой-то…
Въехав в Савиновку, Крячко спросил у первого встречного местного жителя – мужчины лет пятидесяти в камуфляже, – как им найти дом, в котором жил Виталий Лунный. Тот, окинув его удивленным взглядом, нахмурился и настороженно спросил:
– А-а-а… Вы его наследники?
– Нет, мы просто хотели увидеть дом, в котором жил этот художник.
– М-м-м!.. Я-а-а-сно! Дом Виталия Игнатьевича – вон, в конце этой улицы, с правой стороны. Правда, там сейчас живет вдова с четырьмя детьми. У них в позапрошлом году дом сгорел, и сельская администрация отдала его дом им. Он же сам распорядился в завещании, чтобы после его смерти дом передали нуждающимся.
– Скажите, а вот вы спросили, не наследники ли мы? Сюда что, приезжали люди, которые назвались наследниками Лунного? – выйдя из машины, спросил Гуров. – Видите ли… В Савиновку мы приехали просто как интересующиеся его творчеством люди. Но профессионально мы работаем в угрозыске, и нам не совсем понятны обстоятельства его кончины. Хотелось бы как-то с этим разобраться.
Он показал сельчанину свое удостоверение. Тот, взглянув на «корочку», произнес задумчивое «Хм-м-м…» и, потерев лоб, ответил, осторожно подбирая слова:
– Ну, насчет того, почему он умер, – вы правы. Тут многие до сих пор ломают над этим голову. Он ведь и в гробу-то лежал, как будто спал. И даже улыбался… Его все тут хоронили. Всем селом провожали, как будто своего, самого родного.
– Постойте! Но если он лежал, как будто спал, то, может быть, он и не мертвый был вовсе? Что, если у него была летаргия? Такого не могло случиться, что его похоронили живым? – переглянувшись с Гуровым, спросил Станислав.
Несколько даже отшатнувшись, их собеседник заметно переменился в лице, мелко перекрестился и пробормотал:
– Господи, помилуй и спаси! Нет, вы знаете, его возили в райцентр на вскрытие. Да! Возили! А после вскрытия он вряд ли в живых мог остаться. Нет, нет, нет! Думаю, он умер – сто процентов.
– А его тело, после того как привезли из райцентра, кто-нибудь осматривал? – продолжал дотошничать Стас.
– Вот этого я не знаю… Это лучше спросить у нашего фельдшера Юлии Васильевны Ризновой. Может, она осматривала? – развел руками сельчанин. – Вон, видите кирпичный домик с шиферной крышей? Это наш медпункт. А что касается наследников… Примерно через месяц после похорон приезжали двое на иномарке. Какие-то вертлявые, дерганые, по морде видно, что «мутные» хлопцы.
– И что они тут делали? – прищурился Гуров.
– Сначала по деревне колесили, вызнавали, где дом Лунного. Сказали, что они его близкие родственники. Ну, мужики наши – и я там тоже был – сразу взяли их в оборот, затребовали у них документы. Они и давай вертеться, как уж под вилами, вроде того: мы его племянники, а вы кто такие, чтобы документы проверять? Ну, мы по телефону вызвали участкового. Они просекли такое дело и сразу как дали деру, только их и видели! Больше никто не появлялся.
Поблагодарив сельчанина за очень важную информацию, Лев на прощание попросил его назвать свои имя и фамилию, а также номер телефона.
– …Это чистая формальность, так, на всякий случай. Вдруг вы нам еще понадобитесь?
– Да никаких проблем. Записывайте! Кирин Михаил Аркадьевич, телефон… – Мужчина сделал паузу. – Записывайте, записывайте!
– Михаил Аркадьевич, я запомню! – усмехнулся Лев.
Издав уважительное «О-о-о!», Кирин назвал номер своего телефона. Обменявшись с ним рукопожатием, Крячко сел в машину и озабоченно пробормотал:
– Блин горелый! Как говорил один тип в «Иване Васильевиче»: меня терзают смутные сомнения. Не хотелось бы и думать о том, что Лунного могли похоронить живым, даже не подозревая об этом… Твою дивизию!..