Чичиков опять поднял глаза вверх и опять увидел Канари с толстыми ляжками и нескончаемыми усами, Бобелину и дрозда в клетке.
Все трое почти около шести минут с лишком хранили совершенное молчание;[Все три персонажа пребывали несколько минут в совершенном безмолвии, ] раздавался только стук, производимый носом дрозда[производимый носом дрозда в клетке] об дерево деревянной клетки, на дне которой удил он хлебные зернышки. Чичиков еще несколько взглядов бросил на комнату и на то, что в ней находилось. Всё [это было] на что ни глядел он, было прочно и неуклюже в величайшей степени. [Какое-то] Широкое тяжелое бюро стояло в углу комнаты и занимало почти осьмую часть ее. Видно было, что хозяин тут же и занимался. Оно было наполнено множеством ящиков и покоилось пренелепым образом на четырех претолстых ногах, как медведь. Словом, казалось, как будто бы всякое кресло и стул говорили: “И я тоже Собакевич”, или по крайней мере: “И я тоже очень похож на Собакевича”.
Видя, что никто из хозяев, как казалось, не располагал прервать молчание, он решился начать первый. [Вместо “Чичиков еще несколько ~ первый”: Наконец Чичиков первый прервал его. ]
“Мы об вас вспоминали у председателя палаты”, сказал он, обращаясь к Собакевичу: “в прошедший четверг;[Это было в четверг] очень приятно провели там время”.
“Да, я не был тогда у председателя”,[у председателя палаты] отвечал Собакевич.
“А прекрасный человек!”
“Кто такой?” сказал Собакевич, глядя на угол печки.
“ Председатель”.
“Это вам так показалось: он только что масон, а такой дурак, какого свет не производил”.
“А я, право, не предполагал”,[право, никак не предполагал] сказал Чичиков, сначала несколько озадаченный такою отчасти резкою характеристикою; но потом, поправившись, продолжал: “но зато губернатор [прибавил он [вслед] далее] какой превосходный человек”.[Вместо “сначала ~ человек”: “Он мне показался таким приятным, конечно, это не то, что губернатор. Какой, право, можно сказать, у вас превосходный человек губернатор!”]
“Вы говорите, губернатор превосходный человек?” сказал Собакевич.
“Да, не правда ли?…”
“Это первый разбойник в мире!”
“Как, губернатор!” сказал Чичиков, который уж никак не мог предполагать, чтобы губернатор мог когда-либо попасть в разбойники. [Вместо “Как, губернатор ~ разбойники”: “Скажите, как странно! а он ведь такой обходительный и добродушный”.]
“У! варвар. Вы поглядите ему в лицо, в лице видно разбойничье”.
“Помилуйте”, сказал Чичиков и напомнил, что поступки гражданского правителя совершенно мирные, привел в доказательство даже кошельки [и] вышиванье [произведенные] его собственными руками, и [прибавил] даже, что самое лицо его необыкновенно ласковое.
“И лицо разбойничье!” сказал Собакевич: “Дайте ему[Вместо “Помилуйте ~ Дайте ему”:
“Лицо у него, однако ж, довольно ласковое”.
“Напротив, совершенно разбойничье! Дайте ему] только нож да выпустите его на большую дорогу — зарежет, ей богу зарежет. Он, да еще вице-губернатор — это Гога и Магога”.
Чичиков вспомнил, [а. Герой наш вспомнил] что Собакевич чаще всего бывал у полицмейстера, и потому подумал, [а. и потому никак не сомневался] что если упомянет он о нем и похвалит его, то этим уж, верно, доставит ему удовольствие. “Что касается до меня”, сказал он: “то, признаюсь, мне больше всех нравится полицмейстер. Какой-то этакой характер прямой, открытый. В лице видно что-то простосердечное…”[Вместо “Чичиков вспомнил ~ простосердечное”: “А ведь как однако ж странно, если например сравнить этих двух, о которых вы сейчас изволили упомянуть, с полицмейстером: сколько те люди двуличные, столько этот простосердечен. Какая добрейшая, право, душа”.]
“Мошенник”, сказал Собакевич очень хладнокровно: [“очень хладнокровно” вписано. ] “продаст, обманет, еще и пообедает с вами. Я их знаю всех: это всё мошенники. Весь город там такой: мошенник на мошеннике сидит и мошенником погоняет. Все христопродавцы. Один только и есть там порядочный человек: прокурор, да и тот, если сказать правду, свинья”.
После таких похвальных, хотя и несколько коротких биографий, Чичиков увидел, что о других чиновниках нечего упоминать.
“Что ж, душенька, пойдем обедать”, сказала Собакевичу супруга Собакевича.