“Вижу, дерево хорошее, но для музыканта, а для меня решительно не имеет никакого значения”.
“Ну, так поменяемся на твою бричку, что дашь придачи?”]
“Ну вот еще! А я-то в чем приеду?”
“Я тебе дам другую бричку. Вот пойдем в сарай, я тебе покажу ее. Ты ее только перекрасишь, [покажу ее. Немножко только поправишь] и будет чудо-бричка”.
“Эк его неугомонной бес как обуял”, сказал про себя Чичиков [и прибавил затем полным голосом: “не хочу, бог с ней, твоей бричкой”,] и отказался решительно от брички.
“Да ведь бричка, шарманка и мертвые души всё вместе”.
“Не хочу”, сказал еще раз Чичиков.
“Отчего ж ты не хочешь?”[Вместо “Эк его ~ не хочешь”: “Это выходит больше ничего, как только переливанье из пустого в порожнее”.
“Шарманку даю в придачу, отчего ж ты не хочешь?”]
“Оттого, что просто не хочу, да и полно”.
“Дрянь же ты; с тобой нельзя, как я вижу, как водится между хорошими друзьями и товарищами, такой, право! сейчас видно, [Дрянь же ты, как я теперь вижу. Тотчас видно, ] что двуличный человек”.
“И ты, однако ж, хорош. Зачем мне приобретать[Вместо “Зачем мне приобретать”: Посуди сам с своей стороны. Зачем мне покупать или выменивать] ненужную вещь”.
“Ну уж, пожалуста, не говори. Теперь я очень хорошо тебя знаю. Такая право, ракалия…[Такая жила…] Ну, послушай, хочешь, метнем банчик. Я поставлю все мертвые души на карту, если хочешь, то и живых еще к ним прибавлю. Метнем! Выиграешь — ведь нипочем придутся”.[Метнем, чорт возьми, ведь выиграешь, тебе нипочем придутся. ]
“Ну, решаться в банк, значит подвергаться неизвестности”, говорил Чичиков, и между тем взглянул искоса на бывшие в руках у него карты. Обе талии ему показались очень похожими на искусственные, и самый крап глядел весьма подозрительно. [Вместо “Обе талии ~ подозрительно”: Обрез их показался ему очень неровным, и на одной из них было заметно что-то похожее на крапинку. ]
“Отчего ж неизвестности”, сказал Ноздрев, “ты можешь чорт знает сколько выиграть. [ты можешь сию минуту их выиграть. Так, чорт возьми, прокинем! а? Ей Порфирий, принеcи толстую бутылку, что завернута в бумагу. Каким, брат, я тебя уконтантую венгерским!] Чорт возьми, какое ему счастие!” говорил Ноздрев, начиная метать для возбуждения задора. [говорил Ноздрев, продолжая метать. ] “Эдакого просто я еще никогда не видывал. Еще, еще, так и колотит![так, право, и колотит] Вот та проклятая девятка, на которой я всё просадил; веришь ли: сам[веришь ли, что сам] чувствовал, что продаст каналья, ей богу чувствовал! что прикажешь делать: зажмурив глаза, [зажмуривши глаза] поставил, а! думаю себе: пропадай, уж чорт тебя побери”.[пропадай, чорт возьми. ] Когда Ноздрев это говорил, Порфирий принес бутылку. Но Чичиков отказался решительно как играть, так и пить. [Вместо “Но Чичиков ~ пить”: “Давай его сюда”, продолжал Ноздрев. “Эх, брат, какое винцо! Дернем с горя!”
“Нет, я не буду пить”, отвечал Чичиков довольно сухо.
“Выпьем! голову ставлю, если не выпьешь”, говорил Ноздрев, наливая ему стакан. “Метнем, а?”
“Время только напрасно тратишь: я сказал уже, что не хочу”.]
“Отчего ж ты не хочешь играть?” сказал Ноздрев.
“Ну, оттого, что не расположен. [Вместо “Ну оттого ~ расположен”: не расположен, потому и не хочу; а. Просто не расположен] Да признаться сказать, я вовсе не охотник[я и не охотник] играть”.
“Отчего ж не охотник?”
Чичиков пожал плечами и прибавил: “Потому что не охотник”.[Вместо “Чичиков ~ охотник”: “Так просто, оттого, что не охотник”.]
“Дрянь же ты!”
Чичиков и здесь пожал плечами и сказал, что так уж его бог создал. [Вместо “Чичиков ~ создал”: “Что ж делать, так меня бог создал”.]
“Колпак эдакой![Колпак, право, такой!] Я думал, право, что ты хоть сколько-нибудь порядочный человек, а ты, как я вижу, никакого не понимаешь обращения. С тобой никогда нельзя поговорить, как с человеком близким…[что ты порядочный сколько-нибудь человек, а ты… по-дружески с тобою никак нельзя говорить. ] Никакого прямодушия, ни искренности. Совершенный Собакевич, такой подлец!”[Далее было: Не понимаешь никакого приятельского обращения. Тебя никак нельзя ввести в круг хороших товарищей. ]
“Да ты, брат, тоже изрядный чудак! Что ж делать, если не играю. [Что ж делать, когда не играю. ] Продай мне душ одних, если ты уж такой человек, что жалеешь подарить такую безделицу”.
“Чорта лысого получишь. Хотел было подарить, даром, без всего, право, хотел, [Хотел было подарить, право, хотел] но теперь ни за что не получишь. Хоть мильон давай — не продам. [Далее было: и другим скажу, чтоб тебе не продавали. “Пожалуй, как себе хочешь”.] Такой печник гадкой! С этих пор с тобою[а. Такой печник гадкой. Я думал, что он в самом деле хороший товарищ, с которым можно приятно время провесть, повеселиться, а он… С этих пор ей богу с тобою; б. Такой печник гадкой. Я думаю, что он товарищ [точно товарищ, как следует] точно товарищ, с которым можно повеселиться, а он… С этих пор, ей богу, с тобою] никакого дела не хочу иметь. Порфирий, ступай, поди, скажи конюху, чтобы не давал овса лошадям его, [не давал овса его лошадям, ] пусть их едят одно сено”.
“Ты себе волен делать, что хочешь”, сказал Чичиков. [Вместо “сказал Чичиков”: говорил Ноздрев ошибка переписч. ]
“Лучше бы ты мне, просто, на глаза не показывался”, сказал Ноздрев. [“сказал Ноздрев” вписано. ]
Несмотря однако ж на эту размолвку, гость и хозяин поужинали вместе, хотя на этот раз не стояло на столе никаких вин, с затейливыми именами. Торчала одна только бутылка с каким-то кипрским: до такой степени кислым, что они должны были не иначе пить его, как с водою. [а. каким-то кипрским; кислятина страшная. Они не иначе должны были его пить, как с водою; б. каким-то кипрским: кислятина страшная. Так что они не иначе должны были его пить, как с водою. ] После ужина Ноздрев сказал Чичикову, отведя его в боковую комнату, где была приготовлена для него постель: “Вот тебе твоя постель. И доброй ночи не хочу тебе желать!”[Далее было: Такая ты, право, дрянь. ]
Чичиков оставался несколько минут по уходе Ноздрева в самом неприятном[По уходе Ноздрева Чичиков оставался несколько минут в весьма неприятном] расположении духа. Он внутренно досадовал на себя за то, что заехал к нему[а. заехал к Ноздреву] и потерял даром время. [а. и потерял время решительно даром. ] Еще более раскаивался он в том, что заговорил[а. что заикнулся] с ним об деле, которое вовсе не было такого рода, чтоб быть разглашенным, а тем более сделаться предметом каких бы то ни было толков. [а. каких бы то ни было разговоров] Ночь спал он весьма дурно. Какие-то маленькие, пребойкие насекомые кусали его нестерпимо больно, так[Вместо “Он внутренно ~ так”: Сначала он выбранил Ноздрева, и выбранил хорошенько, — как говорится, на чем свет стоит. Потом начал бранить себя за то, что заехал к нему, потерял время, чорт знает для чего. “Лучше бы уже мне и не заикаться было о душах”, проговорил он почти вслух: “я уверен, что этот человек непременно мне нагадит”. За сим [пожелал] послал он своему хозяину такое желание на сон грядущий, что нужно было Ноздреву иметь слишком здоровую натуру, чтобы после него хорошо выспаться. Однако ж, герой наш и сам спал премерзко: всю ночь его кусали какие-то маленькие насекомые: блохи не блохи, клопы не клопы, но так больно, ] что он всей горстью скреб по уязвленному месту, приговаривая: “А, чтоб вас чорт побрал вместе с Ноздревым!” Проснулся он ранним утром. [Проснулся поутру он очень рано. ] Первым делом его было, надевши халат и сапоги, отправиться через двор в конюшню, чтобы приказать Селифану сей же час закладывать бричку. Возвращаясь через двор, Чичиков встретился с Ноздревым, который был также в халате с трубкою в зубах.