***
— Да вставай же ты, подъем. Ар-р, задрала, да проснись же ты наконец! — разорался я, одновременно тормоша мешок с кровью и костями. После десяти попыток поднять на ноги это существо, у меня жутко разболелась голова и подкосились ноги.
« Да чтоб тебя Астарот сожрал, ты вставать собираешься или нет! Проклятые людишки, терпеть вас не могу».
От высказываний о ничтожестве человечества меня отвлек медовый голосок, звенящий миллиардами маленьких колокольчиков .
— Ты ничуть не изменился Феликс. Все также испытываешь ненависть к гуманоидам. Ха, что-бы ты делал без этих мешков с костями.
— Тебя никто не спрашивал, — огрызнулся я, потирая громадное кольцо на указательном пальце.— И какого черта я не могу поднять это! — я снял перстень, и тот разлетелся клубками могильной пыли и трупного зловония. Серый туман рассеялся и я снова увидел самодовольную рожу своего хранителя.— Давай, валяй.
— Ну, я бы посоветовал подождать до утра, тогда она и сама проснётся. И кстати, с каких это пор, ты показываешься людям на глаза, — хранитель прищурил свои небесно-голубые глазки и наклонился над телом спящей.— А она ничего так, красивая.
— Потом будешь раскидаться комплементами, пошли.
Хранитель прицокнул, состроил обиженную гримасу, но все-таки поплентался в след за мной.
На улице повеяло сладкой свежестью и морозом. Я двинулся в перед, в сторону больших фруктовых деревьев, чтобы подождать до утра. Хранитель вяло волочился за мной и пускал сопли по незнакомке. Я ухмыльнулся, покачал головой, продолжая наблюдать за его кислой рожей. Мне казалось, что он сейчас зальет всю территорию слезами и устроит потоп. Я знал этого шалунишку уже как триста лет, но он удивляет меня все больше и больше, заставляя плясать мои брови в танце непонимания.
Рафаэль – мой лучший друг и хранитель моего оружия. Он хоть и кажется легкомысленным, но на деле жестче и страшнее его нет на всем белом свете. Стоит его разозлить, и все будет пылать голубым пламенем; я себе ни в чем не отказываю, время от времени вывожу его из себя и направляю всю его злость на врагов. На лицо он не самый красивый, но его голубые глаза это пропасть для не закалённых. Ему хватит один раз взглянуть на кого-то и пожелать смерти, как тот сгорит в синем пламени. Вообщем, хотите жить– не дразните Рафаэля и не попадайтесь ему на глаза.
Как бы смешно это не звучало, но познакомился я с этим ходячим бедствием в адской таверне. Я тогда, как раз хотел прикупить немного зелья, но пришлось отдать все деньги на вызволение белокурого юнца, попавшего в кровавую передрягу. С тех пор мы с ним неразлучны, а его сила - моя защита от неприветливых демонов и прочей могильной погани.
Сам я конечно не лучше любого призрака, но у меня есть одна особенность. Я обладаю амулетом благословленных, который может превращать мертвого в живого и наоборот. За эту маленькую вещицу в низшем мире, можно было бы устроить войну, но я с величайшим усердием скрываю его существование. Единственный, кто знает о нем – мой брат близнец. Пару лет назад мы сидели с ним в тюрьме, но я стащил амулет и смылся, оставив брата наедине с самим собой. Знаю, что поступил подло, но я не собирался гнить в той заброшенной тюрьме.
Вдруг мой хранитель заплясал в радостном танце, показывая в сторону заднего двора. Я свел с непониманием брови, а когда оказался на краю зимнего сада, то тоже немного удивился. Свечение, исходящие от моего хранителя, немного мешало разглядеть пришедшего. Я с легкостью принял свой истинный облик и выжидая момента примостился на ближайшем дереве.
На заднем дворе объявилась "спящая красавица". Девушка сияла радостью и спокойствием. Она немного походила вокруг того дерева, где еще недавно сидел я и Рафаэль. Намотав третий круг, она упала на ближайшую скамейку и закрыла глаза од удовольствия. В это время, я скорчил грозную гримасу и вылетел из покрова дерева.
Мне хотелось зарычать, но получилось совсем другое, похожее на издевательский намёк:
— Да,ты меня игнорируешь, детка.— девушка в замешательстве продолжала сидеть на ловочке. Вдруг послышался звук ржавого метала. Девушка оцепенела на месте от того, что не смогла выдержать моего грозного с легкой насмешкой взгляда.