— Зачем же портить вам удовольствие? Видно же, что вам просто не терпится сообщить мне эту радостную для вас весть. Излагайте!
По лицу капитана пробежало облачко: не так он представлял себе час своего триумфа. Переложив с места на место пару бумажек, Сидорцев взял одну из них и сухо осведомился:
— Вы когда-нибудь были на квартире у Вацетиса?
Легче всего было сказать "да", и тем принести Мишке массу неприятностей, поскольку он не имел права приводить в опечатанную квартиру, ставшую местом преступления, посторонних. Отказываться же было глупо: филер видел его с Таней и Гусевым во дворе дома на Малом Толмачевском, а потом наверняка уточнил у консьержки цель их визита. В случае чего показания этих двоих наверняка бы журналиста изобличили. Оставалось сочинить сказочку.
— И да, и нет.
— Как прикажете понимать ваши слова?
— Майору Гусеву, который работает по делу Вацетиса, один раз что-то понадобилось уточнить на квартире потерпевшего. Меня же, как вы знаете, интересовал дом, в котором проживал в свое время герой моего очерка. Много интересного в тот раз, кстати сказать, рассказала консьержка. Представляете, она родилась и состарилась в этом доме и сообщила мне массу интереснейших подробностей. Да… Вот, значит, мы вместе и поехали. Пока он совершал свои секретные милицейские дела в квартире убитого генерала, мы с моей знакомой — поскольку войти в двадцать третью квартиру не имели права — ждали его на лестничной площадке. Вот, собственно, и все.
Петр откинулся на спинку и заложил ногу на ногу. Он был весьма доволен собой: очень все складненько получилось! Капитан, внимательно выслушав журналиста, потянул Петру один из документов, который по-прежнему держал в руке:
— Полюбопытствуйте!
Это был акт экспертизы. Из него следовало, что на листе стекла, покрывавшем письменный стол, расположенный в кабинете квартиры Вацетиса Э.Н. обнаружен отпечаток указательного пальца, принадлежащий Клаутову П.П. Так вот где собака зарыта! Однако же они с Татьяной старательно выполняли указание Мишки ничего не трогать… Затем Петр отчетливо вспомнил, как ткнул пальцем в заинтересовавшую его фотографию. Ах, ёлки-палки! Но капитан-то, хорош: он же отлично знал, что при первоначальном осмотре никаких чужих отпечатков найдено не было, из чего неопровержимо следовало, что Петр был в квартире после убийства. Однако ж, пойди теперь докажи… Журналист покаянно вспомнил, как с помощью выдуманных отпечатков вынудил к откровенности польскую чету. Это ему воздаяние за ту ложь, подумал он.
— Ну что ж, уважаемый, теперь вам не вывернуться! — масляно улыбнулся капитан.
Гусев собрался уже было отправляться на свидание с Борисовой, когда зазвонил внутренний телефон, и Лиза, секретарь Трифонова, пригласила его к шефу. "Будут мылить шею!", безошибочно понял Михаил и не ошибся: полковник по собственной инициативе попробовал еще раз замолвить словечко за Клаутова, и его огорошили известием о найденном отпечатке. Не будем перегружать читателя тем, что услышал майор в кабинете своего начальника; скажем только, что выйдя от шефа, Гусь в первый раз в жизни познал вкус валокордина (Лиза держала лекарство для подобных случаев). В конечном итоге, майор опоздал минут на двадцать пять-тридцать, за что неминуемо получил бы взбучку, теперь уже от Татьяны, но Михаила спас несчастно-угрюмый вид, с которым он вошел в кафе.
— Миш, не томи, — только и попросила она. — Какие новости?
— Как всегда, плохая и очень плохая. С какой начать?
— С очень плохой, — сделала мужественный выбор переводчица.
— Когда вы были со мной в квартире покойного генерала, Петю угораздило оставить там свой "пальчик". Сидорцев, узнавший от своего филера и от консьержки, что мы там были, его обнаружил и запротоколировал.
— Ну и что? — не сразу "въехала" Борисова. — Конечно, не порядок…
— Эта та деталь, которой не хватало капитану для того, чтобы свою безумную версию "закруглить" в виде обвинения и передать в суд. А уж на суд надавить…
— Но ведь можно надавить и с другой стороны!
— Оно конечно…, - с сомнением согласился Михаил. Однако у Сидорцева не было прямых улик, теперь — есть…
— А если мы скажем, как было в действительности?
— Конечно, скажем, но это уж чему поверит судья: отпечатку пальца на месте преступления или показаниям друга обвиняемого и его любовницы, которые пытаются "отмазать" убийцу от заслуженного наказания. Да и меня, кстати, скорее всего притянут к ответу "за помехи следствию" и "активное препятствование объективному расследованию". Не знаю уж, распространится ли активности нашего друга капитана на тебя. А то ведь может попытаться пришить тебе соучастие — с него станется! Такая вот петрушка, милая моя подружка! — неуклюже срифмовал он. — Чёрт побери, принесут мне чего-нибудь выпить, или нет?