— Да? — туповато переспросил Гусев, в голове которого со скрипом начали проворачиваться шестеренки.
— Еще Трифонов сказал, что заставить тебя работать можно только под угрозой предупреждения о неполном служебном соответствии. Звони!
Отставив подначку друга без ответа, майор задумался. Что-то Петр рассказывал ему такое, что он пропустил тогда мимо ушей, но что сейчас было необходимо срочно вспомнить… Чёртова память! В обычной ситуации можно было бы просто подождать, когда нужный факт или связь между фактами сама выскочит из подкорки, но сейчас-то времени на это не было. Может, Татьяна поможет?
— Ты что-нибудь знаешь о малкарцах? — спросил он переводчицу.
— Немного. Один из многочисленных малых народов Кавказа, пострадал в войну от депортации. После 1956 года соответствующее постановление Верховного Совета было отменено, и малкарцы возвратились на прежнее место компактного проживания. Петр… Ох!
— Что, "ох"?
— Он мне показывал вырезку из газеты…
Теперь и Гусев вспомнил все. Банкир Вацетис возглавлял Фонд поддержки жертв переселения малкарцев. Но тогда… тогда вырисовывалась очень занятная картина. Несколько бредовая, но в то же время оч-чень логичная. По загоревшемуся взгляду Борисовой майор догадался, что и ей в голову пришли сходные идеи.
— Интересно, когда он узнал о своем происхождении? — чужим голосом спросил Михаил. — Скорее всего, незадолго до развязки этой истории. Просматривается прямая связь, подтверждаемая хронологией: основал фонд — вошел в тему — смерть генерала.
— И вовсе не дитя войны, — утвердительно кивнула головой Борисова. Со стороны их разговор показался бы беседой двух безумцев, но они отлично понимали друг друга. — Хотя разница небольшая: ребенок невинно репрессированных…
— Любопытно: он его сам… или это сделал кто-то из соплеменников? Хотя какая разница?
— Мальчику, когда его привезли в Москву, было около двенадцати месяцев (медики это умеют определять довольно точно) и в тут же оформленном свидетельстве проставили дату рождения годом раньше, но тем же днем.
— Потому и не было справки из роддома!
— А Зоя Дмитриевна, наверно, страдала бесплодием.
— Не скажи: и мы, мужики, бывает, страдаем тем же!
— Это уже не принципиально! — отмахнулась Борисова. — Для нас важно: скорее всего, кто-то из стариков-малкарцев его опознал. Правда, не совсем понятно, как…
— Да наверняка по фамилии! Уцелевшие не могли не запомнить, как звали того, кто разрушил всю их жизнь.
— Возможно, — равнодушно кивнула головой переводчица. — Итак, кто-то опознал Эдуарда Эдуардовича Вацетиса как того самого мальчика, которого московский энкаведист увез с собой…
— Этот кто-то скорей всего был родственником, тогда психологически легче представить себе то, что банкир стал убийцей.
— Убийцей или соучастником, установит следствие. Думаю, здесь дело даже не в обычной, а в кровной мести: Кавказ есть Кавказ. Только сейчас поняла, отчего Вацетис забрал мальчика с собой. Скорее всего, в результате какого-то эксцесса родители ребенка были убиты, и совершенно не исключено, что рукой самогл руководителя депортации. Однако для Петра и для тебя всё это совершенно безразлично. Но: для того, чтобы начать серьезный разговор с Вацетисом-младшим, не хватает "пустяка" — доказательства того, что вся эта красивая и жуткая история от начала до конца не придумана сейчас и здесь тобой и мной.
— Да, я об этом все время думаю, — кивнул Гусев. — И ты будешь смеяться, но одна мыслишка на чей счет у меня имеется! Господин Э.Э. Вацетис в этом своем Фонде поддержки жертв переселения малкарцев, кто?
— Председатель или президент, не помню точно.
— Вот, — закивал головой Михаил, — а всякий уважающий себя фонд помимо главы имеет что?
— Деньги.
— Правильно, но я о другом: такого рода институции всегда имеют какой-нибудь совет, попечительский или наблюдательный. На худой конец — правление.
— И?
— Давай порассуждаем. Пункт первый: что чему предшествовало, создание фонда или получение банкиром откровения о его малкарском происхождении? На первый взгляд, ответ очевиден: Вацетис узнал, что он не русско-латыш, а горец, и создал фонд. Однако я полагаю, что все было наоборот. С тех пор, как банкир понял, что его зовут вовсе не Эдуард а, скажем, Ахмед, все его помыслы были обращены на одно. Лишь разрешив свой конфликт с названным отцом, Эдуард Эдуардович мог бы заняться таким не срочным делом, как создание фонда. Опять же: зачем его создавать до свершения кровной мести, давая тем самым в руки будущего следствия ниточку, ведущую к нему? А банкиры, что б ты знала, люди очень предусмотрительные и привыкшие рассчитывать свои действия на пять ходов вперед…