Борисова попробовала выжать из себя слезу и с удивлением обнаружила, что для этого ей не пришлось прикладывать никаких усилий. Девушка столько пережила за последние дни, а недлинная речь Гусева была столь прочувствованной, что она немедленно захлюпала носом. Ей не помешал даже полет Мишкиной фантазии, экспромтом завернувшего про несостоявшуюся свадьбу.
Шарифов, продолжая высматривать что-то в непостижимой дали над головам своих "гостей", бесстрастно молчал. Допив чай, он перевернул стакан вверх дном и положил на блюдце.
— Мурзаевы, — тихим голосом проговорил он, — были нашими соседями. Я дружил с их старшим сыном, а наши родители всегда говорили, что когда мы вырастим, я женюсь на его сестре. В сорок третьем году у Мурзаевых родился второй сын, Селим. Примерно через месяц после этого в наши селения приехали грузовики с автоматчиками НКВД… Их начальник, майор, грубо оттолкнул мать Селима, и она упала. Ее супруг кинулся на обидчика, но был убит на месте. Застрели и ее, когда она, как дикая кошка, кинулась в глаза майору. Под горячую руку получил свою пулю и "щенок". Потом начались сборы — на все про все нам дали два часа — и погрузка на автомобили. Младенца отнесли в броневик начальника чекистов. Да… Той же зимой от скоротечной чахотки в ледяной казахской степи умер мой отец, ранней весной за ним последовала и мать и моя не случившаяся невеста. Умирая, мать завещала мне никогда не забывать имени нашего палача, майора Вацетиса…
Я ответил на вопрос, почему в столь юном возрасте запомнил эту фамилию?
— Спасибо! — поблагодарила Татьяна и, неожиданно для себя, поцеловала руку поэта. — Простите меня за обман про перевод.
Шарифов внешне никак на благодарность не отреагировал, лишь молча погладил девушку по голове. Гусев встал:
— Могу я быть уверенным, что вы не позвоните банкиру, как только мы с вами попрощаемся?
— Нет, не можете. Но он будет с вами разговаривать.
Майор встал, поблагодарил за хлеб, поклонился и, подхватив Борисову, энергичным шагом двинулся к выходу. Не тот случай, полагал он, чтобы разводить здесь Версаль. Да и времени у них было маловато. Совсем не было, если быть точным…
Эдуард Эдуардович Вацетис или, что было бы правильнее, Селим Мурзаев жил на Арбате. Вернее, в одном из арбатских переулков, в новом доме на охраняемой территории. МУРовское удостоверение Гусева не произвело на охранников никакого впечатления; в отсутствие ордера они отказались в столь позднее время даже по телефону беспокоить уважаемого жильца. Майор в первый раз оказался в подобном положении и даже, стыдно сказать, поначалу подрастерялся. Однако ему не пришлось ничего изобретать: как раз в то время банкир позвонил на проходную с просьбой пропустить к нему посетителей.
Хозяин сам открыл дверь и, не представляя поздних посетителей ничего не понимавшей супруге, провел их в кабинет. Усадив незваных гостей в кресла, сам остался на ногах и, заложив руки за спину, некоторое время молча смотрел в окно.
— Совершенно не понимаю, как вы на меня вышли, — наконец произнес он, и было не понятно, предназначены эти слова гостям или то были "мысли вслух". Отвернувшись от окна и оказавшись лицом к лицу с Татьяной и Гусевым, продолжил: — Ахмед сказал мне, что обвиняется невиновный человек… Это действительно ваш жених?
— Да, — бестрепетно ответила Борисова.
— А вы, — взгляд банкира переместился на майора, — сыщик и по совместительству друг обвиняемого? Насколько я помню, однажды мы с вами беседовали…
— Друг обвиняемого и по совместительству оперуполномоченный Московского уголовного розыска, — без особой любезности в голосе ответствовал Михаил: никакой симпатии этот отцеубийца у него не вызывал как, впрочем, не вызывала жалости и его жертва.
— Чего же вы от меня хотите?
"Чистосердечного признания", — чуть не бухнул майор, но вовремя понял, что более нелепого предложения Эдуарду Эдуардовичу сделать было бы нельзя. Ни черта он не раскаивается, а "взять" его будет не просто, ох непросто! Даже не потому, что к его услугам лучшие адвокаты столицы, могучие связи и неосмысляемые для сидящего на окладе милиционера финансовые возможности. Просто прямых улик против господина Вацетиса-Мурзаева не было и, по всей видимости, не предвиделось: это только народному поэту можно запудрить мозги, рассказывая, что если убийца известен, остальное дело техники…