— Ничего бросающегося в глаза вчера в гостинице не произошло, — раздумчиво начал Петр. — А познакомились мы с Симичами в поезде, вместе в одном купе ехали из Котора в Белград. Домашняя сливовица и все такое…
Душан понимающе кивнул головой:
— "Нас и Руси…".
— Вот-вот! Они должны были остановиться у сына, к которому приехали на свадьбу, но по недоразумению он не смог их встретить…
— Это я уже знаю, — перебил Шушкич, — расскажи, что было вечером.
— Да, вроде бы ничего особенного… Разместившись в гостинице, я сделал несколько телефонных звонков дальним родственникам, а потом мы с Таней отправились погулять по городу…
— Прошвирнути се? — улыбнулся Душан, переиначив на сербский лад освоенный еще в первую московскую командировку глагол "прошвырнуться".
— … По Кнеза Михайло дошли до Калимегдана, перекусили по дороге в рыбном ресторанчике и вернулись. К тому времени Петар выспался и с новой силой принялся праздновать предстоящую свадьбу, благо, что закуски и выпивки у него с собой было если не на полк, то уж на батальон — точно!
— Что ты можешь сказать о тех, кто участвовал в застолье?
— А ты что, совсем не рассматриваешь версию о том, что убийцей мог стать кто-то еще?
— Мы сейчас проверяем всех, кто живет в отеле. Но согласись: в первую очередь под подозрение попадают лица, с которыми убитый непосредственно общался в последние часы жизни.
— Да, ты прав. Но из того, что черногорец появился здесь совершенно случайно, поскольку выбор гостиницы принадлежал водителю такси, следует, что убийство не планировалось заранее и произошло спонтанно, а с убийцей он столкнулся неожиданно. Таким образом, надо бы порыться в прошлом Петара, не исключено, что, как говорится, ноги растут оттуда.
— Да, я тоже пришел к этому выводу, и специальные люди ведут сейчас соответствующие изыскания. Но, пожалуйста, не отвлекайся!
— Итак, стол был накрыт у Симичей в номере, а в гости Петар позвал всех обитателей нашего аппендикса…
Здесь следует пояснить, что здание гостиницы было прямоугольным, сильно вытянутым в длину, и коридоры на каждом из четырех этажей имели форму буквы "п" с очень короткими ножками и длинной перекладиной; именно такую "ножку" и имел в виду Клаутов, образно назвав ее "аппендиксом". Каждый из таких "аппендиксов" оканчивался туалетной комнатой (притом, что туалеты были и в каждом номере).
— … Потом он специально несколько раз ходил и проверял, не вернулись ли постояльцы одного из номеров, которых не было, когда он все это затеял. Когда они, наконец, пришли, Петар, не слушая никаких отказов, привел их тоже и усадил за стол. Итак, там были: трое Симичей, мы с Таней (она, кстати, не жена мне, а… хм, друг).
— Герлфренд, — Шушкич понимающе кивнул головой, а Борисова за его спиной показала Клаутову кулак.
— … И две семейные пары: одна, по-моему, откуда-то из Воеводины, а другая — из Крагуеваца. Позже к нам присоединились двое поляков — те, которые опоздали — тоже муж и жена. Вот, даже все не поместились в кадре, — Петр включил камеру своего мобильника и показал, — пришлось даже делать два снимка. Смотри-ка, — обратился он к Тане, — как неудачно: Йованка оба раза отвернулась!
— Итого, как я понял, всего гостей, считая вас, было восемь человек? — Шошкич вернул беседу в прежнее русло. — Изрядная получилась компания…
— Ну не мне рассказывать тебе, что такое черногорское гостеприимство… Отбиться от Симича можно было только с помощью пулемета!
— Да уж… Что можешь сказать о гостях с профессиональной точки зрения? Конечно, я с ними уже беседовал и, боюсь, буду еще не раз разговаривать, но мне хотелось бы услышать твое мнение, как непосредственного участника событий… и мнение твоей подруги.
Клаутов задумался, мысленно вернувшись на полсуток назад. Мог ли кто-нибудь из вчерашних гостей Петара стать его убийцей? Наверно, мог: притом, что ничего подозрительного ему на память не приходило, его профессиональный и житейский опыт свидетельствовали, что за самой ангельской внешностью может скрываться стопроцентная нелюдь. Однако прямой и экспансивный черногорец вряд ли смог бы скрыть, если бы за его столом случайно оказался некий старинный враг… Да и не стал бы он делить с таким человеком хлеб, и уж тем более препеченицу. Теоретически можно было бы предположить, что Симич убит из предосторожности, что некий злодей опасался разоблачения, но этому предположению противоречит тот простой факт, что Петар умер с ножом в руке. Проще всего предположить, что нападающей стороной был он, но его противник оказался проворнее. Хотя, с таким же успехом, черногорец мог просто защищаться, и тогда первым атаковал убийца. Но ведь можно на это дело посмотреть и совсем с другой стороны: убийство как эксцесс, неожиданный результат мгновенно возникшей ссоры между совершенно незнакомыми людьми. Очень даже возможно, поскольку Петар к тому времени принял внутрь алкоголя столько, что свалило бы и двоих менее крепкий мужчин, тем более что черногорцы, вечно таскающие с собой ножи, люди горячие… Черт его знает, как все запутано! Неожиданно мелькнула мысль, осознав которую Петр незаметно перевел дух: "Слава Богу, что это не его проблема!". Между тем Шошкич деликатно кашлянул, напоминая задумавшемуся москвичу, что он все еще ждет ответа.