— Но, господин президент, со временем эти различия сотрутся…
— Знаешь, в русском плену я слышал отличную поговорку: пока травка вырастет, буренка сдохнет. И потом: сколько лет марксизму?
— Ну, сто с небольшим.
— Современной экономической науке?
— Лет двести…, - похоже, Кардель окончательно потерял нить разговора.
— А христианству, без малого, две тысячи, расколу его на православных и католиков — тысяча, исламу — почти полторы тысячи лет. Хотим мы того или не хотим, но с конфессионным фактором тоже приходится считаться: это вопрос цивилизационый, и не гоже забывать, что за мировыми религиями стоят тектонические силы!
— Кстати сказать, товарищ президент, послушайте, есть один замечательный пасхальный анекдот!
— Да подожди ты, попробуй хоть полчаса побыть серьезным! — вконец осерчал маршал. — Посмотри, что мы имеем в ФНРЮ с точки зрения распространения религии? Православных в Сербии и Воеводине, в Черногории и части Боснии и Гереговины, католиков в Хорватии, Словении и в тех же Воеводине и Боснии, в которой также в большом количестве имеются и мусульмане, коих в Косово вообще несколько больше, чем, честно говоря, хотелось бы. Теперь, после всего вышесказанного, вопрос: что может удержать эту страну от распада?
— Если бы ваш вопрос был сформулирован несколько иначе, и вместо "что?", прозвучало бы "кто?", я бы с уверенностью сказал, что только вы, — второй секретарь давно убедился, что восточная лесть, прямолинейная и грубая в отличие от европейской, именно в силу своей природы действует безотказно.
— Считай, что я изменил редакцию своего вопроса.
— Может быть, коллективный президент с попеременным председательством представителя от каждой из республик? — осторожно предположил Кардель.
— Будет еще хуже: с одной стороны, отсутствие какой бы то ни было дееспособности, а с другой — каждый новый временщик будет тянуть одеяло в свою сторону, и в итоге все передерутся!
— Против этого, господин президент, есть один безотказный прием.
— ?
— Общий враг, не важно, внешний или внутренний.
— Насчет внешнего все понятно, но кого ты предлагаешь на роль врага внутреннего?
— Знаете, товарищ маршал, умные люди говорят: было бы алиби, а труп всегда найдется!
18
Из протокола заседания Секретариата Информбюро 20–22 апреля 1950 г. (текст и стиль подлинные, цитаты приведены без изменений).
В.Григорьян. В феврале-марте этого года, накануне так называемых "выборов" в югославскую Скупщину, мы оказали помощь югославским коммунистам политэмигрантам в разработке планов работы в связи с этими "выборами": в связи с этим была издана на сербском языке листовка — обращение к югославскому народу, которая затем была распространена в Югославии. Накануне "выборов" в югославскую Скупщину были организованы радиопередачи советских радиостанций на Югославию по специально разработанному плану.
Часы показывали 7-15. Шошкич был мрачнее тучи. Впрочем, ожидать, что в тогдашней ситуации у него будет другое выражение лица, было бы достаточно странно: второе за несколько дней убийство с неочевидным мотивом, да еще среди подозреваемых иностранцы, причем двое из них — русские! Подполковник расположился в единственном кресле, а Борисова и Клаутов — невыспавшиеся и тоже не слишком радостные — чинно уселись перед ним рядком на кровати. Через открытую форточку в комнату лился еще свежий утренний воздух, и то ли из-за этого, то ли от недосыпа или от волнения, а скорее всего, и от того, и от другого, и о третьего Татьяну начала бить крупная дрожь. Насупленный Петр накинул на нее плед о приобнял за плечи.
— Что мне мешает задержать вас на семьдесят два часа? — хмуро спросил Шошкич.
— Элементарный здравый смысл, — желая показать, что он абсолютно спокоен, Клаутов широко зевнул. — Я не буду говорить о нашей невиновности — она ничуть не меньше, чем у всех остальных жителей этого отеля. Просто через трое суток тебе придется нас отпустить, а российский консул, с которым я свяжусь перед тем, как отправиться в кутузку, настоит на нашем скорейшем возвращении на родину. Не имея возможности немедленно предъявить нам обвинение, ты будешь вынужден с этим примириться, и потеряешь в результате своего порыва свидетеля. Даже двух.