— Ничего, зато раков привез, — утешил приятеля Петр и из вежливости проявил интерес: — А что за дело-то, если не секрет?
— Какие от тебя секреты? Только, конечно, не для печати!
— Обижаешь, начальник! — Клаутов, как бывалый урка, развел руки в стороны, и для вящей убедительности, зацепив потом большой палец о верхний резец, изобразил ритуальный жест "зуб даю": — Падло буду!
— Понимаешь, на первых порах дельце казалось относительно простым, и им поначалу занимались сыскари из местного ОВД, а на Петровку оно попало исключительно благодаря звонку из мэрии…, - Гусев замолк, поскольку есть раков и одновременно говорить удается не всегда.
Тут сработал профессиональный рефлекс, и в Клаутове, слушавшем до того вежливо-безразлично, проснулся интерес.
— Большая шишка из московского правительства или его родственник? Крутой бизнесмен? Или…
— Старик, пенсионер Вацетис Эдуард Николаевич. Военный пенсионер, как уточнила поначалу родня убитого.
— Вацетис, Вацетис…, - наморщил лоб журналист. — Вроде, я где-то слышал эту фамилию.
— Конечно, слышал! Однако же и память у тебя: Иоаким Вацетис, командарм РККА, герой гражданской войны, репрессирован в тридцать восьмом.
— Может быть…, - с сомнением скривил губы Петр и высказал предположение: — Однако ж мэрия не потому проявила столь трогательную заботу о простом военном пенсионере, что он оказался однофамильцем красного командира?
— Ничего не скроется от пытливого ума матерого журналиста! — не отказал себе в удовольствии слегка поерничать Михаил. — Когда мы углубились в это дело, выяснилось, что покойный зарабатывал свою пенсию в КГБ, а служить начал еще в НКВД. И пенсион у него был, заметь себе, генеральский! МУР ведет это дело совместно с ФСБ.
— Ого, НКВД! Сколько ж ему лет-то было?
— Девяносто второй годочек должен был отметить, чуток не успел.
— Так может, он от старости помер? — в шутку предположил утративший всякий интерес Клаутов.
— Если бы! Деда сначала напоили, а потом запихнули в рот чертово количество беллоида.
— Беллоида?
— Есть, вернее, был такой препарат седативного воздействия, его часто прописывали старикам. С конца девяностых годов он снят в России с регистрации — много народу травилось, особенно дети, которых привлекали красивенькие желтые драже, как нарочно, в сладкой оболочке. В составе — алкалоиды белладонны и прочие весьма небезопасные штучки, чуть ли не белена. Особенно опасен беллоид при одновременном употреблении алкоголя. Передозировка ведет к коме.
— Тогда, как ты сам любишь говорить: элементарно, Ватсон: он сам и отравился! Устал от жизни, замучили болячки, то да сё…
— Ага, тупые менты сидели и ждали, когда придет умный журналист и все объяснит! Не получается суицид, к сожалению… Во-первых, притом, что данное лекарство было обнаружено в квартире, никто из вхожих в нее, включая родственников, домработницу и прочих, не припомнил, что видел его ранее…
— Миш, — взмолился трепетно относившийся к русскому языку Петр, — умоляю, можно без слова "данный"? А то врубишь по ТВ криминальную хронику, и какой-нибудь твой коллега — заметь, зарабатывающий хлеб свой в поте лица своего как раз на связях с общественностью — как начнет долдонить: "данный гражданин совершил данное преступление с применением данного оружия…". И все, хоть святых выноси и выбрасывай ящик в окно!
— Это язык протоколов, Петя. Сухой, как позапрошлогодняя вобла, но зато всеми однозначно понимаемый. Однако упрек принимаю. Итак, беллоида в квартире не обнаружено, а самоубийцы того типа, что ты описал, пользуются обычно подручными средствами. Они, кстати, имелись: в прикроватной тумбочке хранилось сильное снотворное, в количестве, вполне достаточном, чтобы отправить на тот свет и тебя, и меня. Чтобы закрыть эту тему, добавлю, что внуки пояснили, что дан… белоида у деда никогда не видели. И потом: эксперты категорически утверждают, что большая доза водки попала в желудок убитого значительно раньше, чем препарат. При самоубийствах такого, как правило, не бывает. К тому же по некоторым признакам старик, даже вусмерть пьяный, сопротивлялся.
— А внукам можно верить? Может, они дедову квартирку хотели… того?
— Это проверяется, вроде бы, пока алиби у них.
— А этот, к которому ты в Ростов ездил?