— В некотором роде так оно и было…
— Да, — согласно кивнул Сталин. — И вот в страшной тайне с ним встретились представители рейхсвера, вернее, запрещенного версальскими "миротворцами" германского генерального штаба. Разумеется, им было о чем поговорить, но в данный момент я хочу остановиться на одном: еще тогда, двадцать лет назад, немцы аккуратнейшим образом провели зондаж по поводу нашей позиции в связи с возможностью нового раздела Польши. Разумеется, с прицелом на будущее: мы в то время ждали мировой революции, а проигравшая войну Германия лежала в руинах. Но что важно: уже тогда с их стороны прошел подобный намек! Что скажете?
— Скажу, что тевтоны всегда любили и умели планировать. Признаюсь, этой истории я не знал, но она кажется мне весьма перспективной! Тенденция…
— Это, товарищ Молотов, — перебил сподвижника Сталин, — не тенденция. Тенденции усиливаются, слабеют, вообще исчерпывают себя и исчезают. Здесь надо говорить о константе.
— Да, — быстро согласился наркоминдел, — политике "Дранг нах Остен", как минимум, семьсот лет, если считать с "Ледового побоища" и невской битвы, хотя хронологически, вернее сказать наоборот.
— Применительно к Польше следует говорить не о тринадцатом веке, а о двенадцатом, — поучительно ткнул в своего собеседника чубуком генсек, всего лишь двумя часами ранее просмотревший пару книг по истории Польши, доставленных ему из Ленинки, — именно тогда началась немецкая феодальная агрессия в Силезию и Западное Поморье в форме рыцарско-купеческой колонизации. Для начала… А потом они не торопясь двинулись в Малую и Великую Польшу и — заметьте! — с шестнадцатого века одной из составляющих внешней политики Московской Руси стало противодействие польской экспансии: вместо того чтобы противиться германскому давлению, поляки двинулись на восток…
— Да, Польша для нас враг, можно сказать, исторический!
— Независимая Польша, — без нажима поправил Молотова Сталин.
— Поправка, с которой трудно не согласиться, — нарком, как бы сдаваясь, поднял руки до уровня лица. — Однако ликвидировав своего западного соседа, мы обретем общую сухопутную границу с Гитлером…
— Тогда уж, кто кого опередит! Но сначала, до драчки с ним, совсем не плохо выйти хотя бы на границы старой Российской империи! Главное, с Адольфом можно договориться, хотя бы потому, что Гитлер не меньше нашего ненавидит Англию с Францией. И если мы готовы на все… почти на все ради мировой коммунистической революции, то он не меньше нашего хочет распространить на весь мир идеи национал-социализма. Так что до некоторого момента нам с ним по пути. Вот об этом, давайте, и поговорим. Как говорится, первый полустанок на этом общем пути — Польша, запад ему, восток — нам. Обратите внимание: в этом году Адольф в своем ежегодном выступлении 30 января обошелся без традиционных нападок в наш адрес. О чем это говорит? Это говорит о том, что он предлагает нам станцевать с ним кадриль.
— Тогда уж полонез, — блеснул нечастым юмором Молотов. Но все же: не ускорим ли мы тем самым нападение Германии на СССР?
— А это уж задача НКИД и советского правительства, обеспечить нам мир. Ну, и моя, если не возражаете. А насчет того, что существование на западной границе нашей страны уродливого порождения версальской системы хоть в чем-то способно повлиять на безопасность СССР… это глубочайшее заблуждение, и очень опасное! После прихода Гитлера к власти мы провели совещание с руководителями нашей внешней разведки…
— … Которой всегда следует верить с оглядкой! — пренебрежительно скривился глава НКИД: он был прекрасно осведомлен о хроническом недоверии, которое его собеседник питал к разведданным стратегического характера, считая их, как правило, умелой дезинформацией, скормленной нашей разведке противником.
Сталин не терпел, когда его перебивали, но Молотов был свой, из ближнего круга, к тому же к месту озвучил мысли самого вождя, поэтому он благосклонно кивнул и продолжил:
— Я спросил тогда у деятеля, который отвечал за польское направление, с кем будет Польша в случае войны против нас, начатой Германией. Он и говорит: у поляков с нами договор о ненападении, поэтому она будет бороться с немцами.
— Опасное заблуждение! — блеснув стеклами очков, вставил Молотов.
— … Пришлось обозвать его дураком и объяснить, что Польша пойдет с Германией, иначе будет раздавлена. Так что, стерев с карты Европы Польшу, мы просто-напросто лишим Гитлера, когда он неминуемо нападет на СССР, лишнего союзника. Это — еще один аргумент в пользу того, что польский вопрос созрел для того, чтобы мы его окончательно решили.