В действительности хозяин кабинета давно уже все для себя решил, сразу после того, как "балканский маршал" заявил, что это он открыл второй фронт, причем не в 1944 году, как англо-американцы, а в 1941, и Югославия, по сути, должна считаться полноправным участником антигитлеровской коалиции. Все последующие "прегрешения" чересчур самостоятельного хорвата только укрепляли Сталина в его стремлении в один прекрасный день поставить на место претендента на роль всебалканского лидера. А какими станут аппетиты маршала Тито после неизбежной смерти товарища Сталина? Помнится, тогда к месту вспомнилась русская пословица, вычитанная в дореволюционном издании словаря Даля: "Был б. дин сын, а теперь батюшка!". Воистину, великий и могучий язык…
Жданов насторожился. Общее негативное отношение Сталина к Югославии и, конкретно, к Тито в последнее время не было секретом для близкого окружения вождя, но впервые вопрос был поставлен столь остро, бескомпромиссно и, самое главное, с использованием до боли знакомой терминологии. Ответ, вроде бы, подразумевался, но опыт подсказывал, что "поперед батьки лезть у пекло" не следует, и лучше взять паузу:
— Вопрос надо поизучать. С товарищем Вальтером, к сожалению, все уже ясно, но с остальными…
— Верных марксистов-ленинцев в КПЮ осталось очень немного. Не они, к сожалению, делают там сегодня погоду. А об остальных можно сказать просто: одна шайка-лейка! — у Сталина от раздражения сломалась спичка, которой он в тот момент пытался раскурить трубку. — Тогда-то Тито был хорош и предан, когда мы из Вены вызвали Горкича, расстреляли за измену делу мировой революции и вручили будущему маршалу (при этих словах в абсолютно серьезном тоне Сталина мелькнула нотка непередаваемого юмора) мандат на формирование политбюро югославской компартии. За ошибки руководителей должны расплачиваются не только они сами, но и рядовые члены, которым демократический централизм дает не только самые широкие права, но и наделяет серьезными обязанностями! В свое время распустили же мы к чертовой матери гнившую на глазах польскую компартию!
— Это было в тридцать восьмом году, товарищ Сталин! — решился проявить несогласие Жданов. — Одно дело дышащая на ладан зараженная национализмом нелегальная партийка, другое — авторитетная правящая партия. Тут надо все взвесить. И потом: в окружении Тито встречаются разные люди. Например, есть там у них некто Эдвард Кардель. Так вот он с удовольствием выполнил мою просьбу, когда я по вашему поручению попросил югославскую делегацию на первом же совещании Информбюро выступить в максимально жесткой форме с критикой в адрес Дюкло и французских коммунистов. Вы читали стенограмму: он все сделал именно так, как и требовалось.
— Обычная хитрость, свойственная всем космополитам…, - проворчал вождь, уже подумывавший о разворачивании в стране известной кампании. И вообще: они с Вальтером еще в Москве снюхались, пред войной, когда заседали в этой лавочке, в Балканском секретариате ИККИ.
Отвлекшись от темы беседы, он энергично обрушился на ФКП:
— Да, сразу после войны эти лягушатники вполне могли взять власть! Крови испугались! Кто, скажите мне, делает революцию в белых перчатках? А наше международное положение — если бы на политической карте появилась Французская Народная Республика — было бы сегодня совершенно другим! И рядом — Рим… А! — Сталин раздраженно махнул рукой и грязно выругался, что с ним бывало, в общем-то, не часто: — Итальяшкам только бы петь свою белла чао да жрать макароны! Ладно, давай вернемся к нашим баранам, — усилием воли за пару секунд подавив вспышку гнева, почти спокойным тоном предложил он. — Тито, который противопоставил себя всему социалистическому лагерю, игнорирует наш опыт и нашу братскую помощь, который начал демонтаж достижений народно-демократической революции и пошел в услужение к Западу, должен быть объявлен вне закона. — И направив, как палец, чубук трубки на Жданова, добавил:
— И его клика, разумеется, тоже!
Это уже был приказ, а приказы, как известно, не обсуждаются. Андрей Александрович понимающе кивнул головой:
— Найдем в Югославии преданных ленинцев и свернем голову самому шустрому из руководителей соцстран в назидание другим. Так сказать, педагогический прием, тем более действенный, что во всем мире Тито считается самым близким Москве человеком в Восточной Европе.