В результате при полной поддержке генералитета на оккупированных территориях был создан мощнейший пропагандистский аппарат. В каждой группе армий сформирован батальон пропаганды, а в каждой армии — соответствующая рота. К середине войны в составе войск пропаганды служили пятнадцать тысяч человек, выполнявших огромный объем работ: на одной только Украине на языке туземцев издавалось 130 газет. А какие проекты были запущены, майне херен: "Германская оккупация — ворота для народа Украины в свободную единую Европу"; "Голод тридцатых годов и массовые репрессии: геноцид украинского народа"; раскол православных и создание Автокефальной Украинской православной и автономной украинской церквей! Молодчина Розенберг, отлично тогда поработал…
… Уставившись невидящими глазами в окно, рейхсминистр начал прикидывать, какие неотложные шаги следует предпринять уже сейчас, не откладывая дела в долгий ящик. Так, собрать свидетельства очевидцев (разумеется, за плату!), обратив внимание на движение автотранспорта (перевести такую массу людей незаметно просто невозможно!), обязательно разыскать свидетелей, слышавших выстрелы и, по возможности, найти особо любопытных, побывавших на месте расстрелов, что называется, по свежим следам: всегда найдутся зеваки, готовые для удовлетворения своей любознательности рискнуть жизнью! Затем, по мере расширения раскопок, доставить в катыньский лес свидетелей из Польши, военнопленных из Англии, Франции, Америки… Само собой, свезти побольше журналистов, разумеется, из нейтральных стран тоже. Обязательно доставить швейцарцев… Организовать международную судебно-медицинскую экспертизу… Задействовать международный Красный крест… что еще? Непременно кадры с места эксгумации не только во все газеты, но и в кинохронику! Лучших режиссеров и операторов бросить на съемку документального фильма…
Спустя сорок минут, отпустив нагруженного поручениями референта, Йозеф Геббельс уже садился в машину, причем настроение его чудесным образом улучшилось: он предвкушал, как расскажет Гитлеру свежие новости. После Сталинграда вождь особо нуждался в положительных эмоциях!
Поскольку Сидорцев не отвечал, Клаутов снова переспросил:
— И давно стало известно, что мой прадед невиновен?
— Давайте, все же задавать вопросы буду я! Например, такой: было ли вам известно, что покойный Вацетис вел дневник?
Справившись с порывом тупо повторить за капитаном: "вел дневник?", Петр ответил более достойно.
— Я об этом ничего не знал.
— Откуда же тогда ваша осведомленность о невиновности деда? Не делайте из меня идиота! — У журналиста было что на это ответить, но он благоразумно счел за лучшее промолчать. — Давайте зайдем с другой стороны: от кого вы узнали о дневнике Вацетиса?
— Я о нем не знал.
— Кто же тогда сообщил вам о проступке, совершенном потерпевшим? Какое-то третье лицо? — Видя, что журналист растерян, но явно не собирается отвечать, капитан продолжал бомбардировать его вопросами: — Когда и как вы вступили в контакт с Вацетисом? Когда вам впервые в голову пришла мысль рассчитаться с Вацетисом за смерть своего родственника…?
Значит, размышлял Клаутов, генерал вел дневник, которому не побоялся доверить такую тайну. Очень неосмотрительно с его стороны! Но почему Гусев ничего не знал об этом важнейшем документе? Возможно, старик хранил свои записки где-то на стороне, и эфэсбешники добрались до него первыми. Или, в отличие от МУРа, смогли найти его в квартире на Малом Толмачевском. Да, наверное так и было: они нашли дневник еще в тот момент, когда дело об убийстве старика-пенсионера числилось за сыскарями из ОВД "Якиманка", до передача на Петровку. Но все равно, почему этот капитан из ФСБ так ко мне прицепился? Просто клещ какой-то…