Зеленые тела брызгали внутренностями и падали. В конце концов, залпы и свист оружия стихли, как и гудение внутри меня.
Коридор из зданий начал расширяться. Вскоре никаких строений и вовсе не осталось.
Когда Мичио остановил нашего коня в центре покрытой снегом равнины, мы стали натягивать обратно на себя рубашки и куртки, мои конечности двигались как-то заторможено. Рука Мичио прижалась к моему лбу, затем опустилась на пульс на моем горле. Я сжала холку лошади, чтобы удержать равновесие в приступе дрожи и головокружения.
— Ее частота сердцебиения… — он уронил руку и крикнул, — Беккетт!
Джесси тут же оказался рядом с мешком в руках.
— Что ей нужно?
— Сахар, — Мичио прижал мою спину к своей груди.
Глаза Рорка, исказившиеся от беспокойства, прожигали ледяную тьму. Я переплела наши пальцы.
— Прекрати. Я становлюсь лучше в этом.
Его большой палец стал выписывать дрожащие завитушки на моем запястье.
Джесси встряхнул флягу и прислонил ее горлышко к моему рту. Сахарный апельсиновый напиток ощущался густым в моем горле, но через пару минут мои органы чувств пришли в себя.
Он закрутил крышку на место.
— Это всегда так? — спросил Джесси.
Я пожала плечом.
— Когда вокруг слишком много жуков или недостаточно энергии.
— У нее случился приступ, когда мы бежали с Мальты, — ответил Мичио, его руки стиснули мои бедра.
Напряжение плеч Джесси отразилось в его глазах. Когда его лошадь топнула копытом, он пришел в себя.
— Мы устроим лагерь у того утеса, — он показал на место, расположенное за равниной перед нами, его рука дрожала, пока мы рассматривали пейзаж в красно-белой палитре.
Насколько мы могли видеть, трупы людей, мутантов и неопознаваемых животных лежали там, где упали, их кости обнажились и были обглоданы ветром. Прямо перед нами лежали клочки белоснежного снега, тени коней и освещенные луной следы крови.
Я все время обнимала карабин, пока мы петляли по замерзшему «кладбищу» и позже, когда разбивали лагерь на другой стороне равнины.
Мичио поставил нашу палатку, поторопил меня зайти внутрь и зажег свечу.
— Тебе нужно поесть, — сказал он.
Я свернулась клубочком в спальном мешке, дрожа от низкой температуры и побочных эффектов контроля над тлей.
Подергивание мышц на его челюсти сопровождалось воинственным выражением на лице. Внезапно Мичио оседлал мои бедра, расположив руки по обеим сторонам от моей головы, и опустил свою голову ко мне.
— Мне ничего так не хочется, как сначала накормить тебя, потом раздеть и попировать каждым дюймом твоего тела, — очередная мышца на его челюсти дернулась. — Но, учитывая напряжение, которое ты перенесла, мы остановимся на еде.
Я перекатилась на спину.
— Не драматизируй. Мы можем…
Молния на пологе палатки расстегнулась. Внутрь протолкнулся Рорк и замер, не отрывая глаз от Мичио.
Мичио отстранился от меня и, сев на пятки, сказал:
— Если ты принес еду, то ты идеально вовремя.
Запах жареного мяса последовал за Рорком внутрь, и мой живот приветственно заурчал.
— Ты должна отдыхать, — сказал он, пока перебрасывался с Мичио сердитыми взглядами.
— Прекратите. Вы, оба.
Рорк не опустил глаза, но его плечи расслабились.
— Док, мы с Беккеттом по очереди будем стоять на страже.
— А как насчет пятерых обросших исполинов, размахивающих топорами нетипичного размера? — спросила я.
— Они чудные, — ответил он, будто это все объясняло.
Я приподнялась на локте.
— Тогда и я возьму смену.
— Нет, — хором сказали мои стражи.
Я повалилась на спину и заскрежетала зубами.
Рорк наклонился ко мне рядом с Мичио и поцеловал мою нижнюю губу.
— Злись, сколько тебе угодно. Это не обсуждается.
— Солнце встанет еще до наступления трех часов утра, — глаза Мичио сверлили Рорка. — Тебе нужно поспать, пока можешь.
Я провела рукой по лицу, ненавидя их соперничество.
— Мы можем просто… — «Мы можем, что? Подержаться за руки вокруг костра и спеть кумбайя (прим.: духовная песня 30-х гг. 20 века на афро-американском иврите («Кум ба Ях»). Она стала пользоваться популярностью с 1960-х гг., когда стала традиционной песней у костра скаутского движения)?»
Две пары глаз наблюдали за мной, ожидая продолжения.
— Это прозвучит так по-девчачьи…
— Могу я просто заметить, что ты и есть девушка? — сказал Рорк.
Я прищурилась, посмотрев на него.
— Вы оба сумели проникнуть в мое сердце, — «Да уж, вот это кувырок через мысль», — подумала я. — И это само по себе достаточное усложнение и без «я-зарежу-тебя-когда-она-не-увидит» сердитых взглядов, искажающих ваши хорошенькие личики.
Мичио расхохотался.
— Никто никого не зарежет, — заверил он.
Рорк уставился на свои колени.
— Мы не убьем друг друга, любовь моя.
Я сдула выбившиеся из хвоста волосы с глаз. «Ладно. Если они не беспокоятся, я тоже не буду», — решила я.
Рорк поставил на мой живот покореженную жестяную тарелку с нарезанным мясом, обгоревшим по краям. Забавно, как выживание отменило мое вегетарианство. Я понятия не имела, что мы ели, но мясо исчезло между нами тремя за минуты. Последний кусок очутился в моем горле. Я точно не буду заново пересчитывать лошадей.
Потом я устроилась под отороченным мехом одеялом между Рорком и Мичио. От них исходил жар, прогнавший мою дрожь. И я заснула.
Где-то посреди ночи я проснулась, осмотрела все вокруг сонным взглядом и задрожала, вопреки теплу тела Мичио рядом со мной. Его грудная клетка поднималась и опадала от глубокого дыхания во сне. Я отодвинулась от него, натянула куртку, ботинки и взяла оружие.
Снаружи палатки я увидела Рорка, согнувшегося над преклоненным коленом, и положившего лоб на сцепленные руки. Я присела рядом с ним, отмечая изгиб ресниц, лежавших на его щеках, полные губы, шевелящиеся в беззвучном благоговении, перламутровые молитвенные четки, скользившие по покрытым шрамами костяшкам пальцев.
— Несешь стражу с закрытыми глазами? Ну, ты и страж.
Он склонился ко мне и прижал свой улыбающийся рот к моему. Затем его глаза распахнулись, начав блуждать по моему лицу.
— Почему ты встала?
Вокруг нас была лишь темнота. Небо было беззвездным, поэтому окружающее пространство вполне могло оказаться наполненным существами, залегших в ожидании.
— Где Джесси? — вместо ответа спросила я.
Рорк вздохнул, но его палец поднялся и показал туда, где какие-то тени склонялись над сформированным лавой утесом.
— Иди. Я посторожу, — сказал он.
Замерзшая трава хрустела под моими ботинками, создавая шум в тяжелой тишине. Я миновала одного из сыновей Ивара и кивнула ему. Клубы сигаретного дыма указывали на близость Таллиса.
Съежившийся силуэт Джесси стал четко виден у подножья утеса. Его руки обхватывали колени, а лук лежал у его ног.
Я остановилась в футе (прим.: 30 см) от него и сказала:
— Не будь ребенком. Спи в палатке. Если не в моей, то в одной из других.
Трескающийся лед стонал на пустынной территории.
Я подхватила его лук и зашагала обратно к своей палатке. На полпути туда он выхватил лук из моей хватки, но продолжил шагать в одном темпе со мной.
У палатки я позволила пальцам пробежаться по волосам Рорка, и затем заползла за клапан. Джесси же задержался у входа.
— Ну же, Джесси. Мичио может поспать между нами. Я тебя не трону, — я выдержала паузу, улыбнувшись. — Конечно, за него я говорить не могу…
Глаза Мичио приоткрылись, и уголки его губ приподнялись. Даже будучи поверхностной, эта улыбка заставила мои пальчики ног поджаться. Я сделала мысленную пометку почаще его дразнить.
Я скинула пальто и ботинки, Джесси сделал то же самое. Затем я устроилась на теплой груди Мичио. Мгновение спустя Джесси навис над нами. Он растянулся за мной, и его пах прижался к моей заднице. Мое дыхание перехватило.