Брат-библиотекарь был, по большей части, отчаянный любитель книг. Потомство должно быть очень благодарно этим людям за услуги, которые они оказали литературе средних веков, тем более, что некоторые из них сами были хорошие писатели и летописцы.
Монастырский общий письменный покой состоял из обширной залы со множеством косых столов и скамеек, расставленных так, чтоб в ней могло поместиться как можно более писцов. Один из монахов, который лучше был знаком с переписываемой книгой, сам писал и в то же время диктовал другим; таким образом изготовлялось несколько списков разом и число
42
рукописей умножалось быстрее. Но это случалось редко, а по большей части каждый работал отдельно.
В письменном покое соблюдалась глубокая тишина и молчание. Это правило было написано по всем стенам, для строжайшего соблюдения. [...] В важном сочинении ничтожная описка уже важна; следующие переписчики, желая ее исправить, только увеличивали ее. Поэтому переписывать Священное писание могли только монахи степенных уже лет, и списки их перечитывались и сверялись по два и по три раза. Только таким мерам предосторожности обязаны мы тем, что имеем Свясвященное писание в первоначальной его чистоте. Библия, творения святых отцов и писатели классической древности дошли до нас в верных списках.
Бывали монастыри, в которых кроме нескольких хороших латинских Библий [...] были еврейские рукописи и переводы и несколько экземпляров Евангелия в подлинниках и переводах. Не должно забывать, что переписка Библии требовала искусства и времени и была сопряжена с значительными расходами.
И в самом деле, любо было смотреть на эти толстые томы в тяжелых переплетах с застежками, на эти лоснящиеся пергаментные листы с изящно расписанными картиночками.
Не должно удивляться ценности, которая придавалась в то время Библии, и суммам, которые платились за некоторые списки.
Короли и богатые вельможи ценили Библию как редкую и дорогую вещь. Проклятие и отлучение угрожали тому, кто покушался похитить эту драгоценность. […]
Часть I
ВЕК РЕНЕССАНСА
Царевна София
Глава I
ПОСЛЕДНИЕ
СЕМЬЯ ПАЛЕОЛОГОВ. Последние – это семья царского дома Мануила II Палеолога (1350 – 1425), императора византийского.
Династия Палеологов была живуча и долговечна; она правила
43
Византией без малого 200 лет. Это и неудивительно в империи, которая сама просуществовала свыше тысячи лет.
Византия стоит как-то особняком в истории. Она обладает своим собственным резко выраженным лицом, но лицом застывшим, как бы окаменевшим. У византийцев, по характеристике Гиббона, «безжизненные руки», держащие мертвые богатства предков, «вялые умы», за десять веков ни одного открытия. Их история кажется сухой и бесстрастной, что, однако, не мешало их царскому трону почти постоянно стоять в потоках крови. Единственной, по-видимому, их не меркнувшей страстью была ненависть, ненависть к католической церкви, перенесенная на иностранцев и все западное. Эту свою непримиримость к «латынам» передали они по наследству и русскому народу. [...]
В общем и целом, историю Византии ученые как бы обходили стороной. На это жаловался и такой горячий ее адепт, как Ф. И. Успенский(1), когда предсказывал: «Мы весьма медленно усвояли себе заимствованную культуру, в этом нельзя слагать ответственность на греков. Когда через сто лет (т. е. в 1988 г.— И. С.) будет праздноваться тысячелетие просвещения России христианством, тогда, надеюсь, будут популярней византийские занятия: ученые будут доказывать, что ХХ столетие открыло в Византии клад, обогативший русскую науку, давший ей национальное содержание. В изучении Византии заключаются насущные потребности русской науки и нравственный долг русского народа» [...]
Среди Палеологов находим ряд библиофилов и людей пера. Перу, например, Михаила Палеолога принадлежит автобиография и устав монастыря Димитрия Солунского; Мануилу II Палеологу — подлинное педагогическое сочинение.