Теперь ее рычание превратилось в сдавленное скуление, отдаленно напоминающее плачь.
Хоть Дима и не видел ее, потому что находился у подножья холма (а Настя на его вершине), но он чувствовал, что ее лицо исказилось болью. Царица, дававшая силы, ушла, будто знала - на этот раз ей не победить.
- Твой друг мертв! - внезапно завопила она. - Мертв! Мертв! Он, мать твою, мертв! И ты сдохни! Сдохни ради меня, любимый! Сдохни!
Он отпрянул, кинул испуганный взгляд в сторону криков, а потом побежал по мокрой траве к машине.
«Господи, как я только мог поверить ей... Она умерла! Умерла, а мертвые не чувствуют, они ничего не чувствуют», - мысли кружились в голове, словно ураган.
- Мы будем вместе навечно, - продолжала вопить Настя, - не бросай меня! Не бросай! Не бросай!
Дима бежал, стараясь не слушать ее крики, но они проникали внутрь мозга холодным и мерзким потоком воды. Из-за слякоти и грязи он постоянно терял равновесие, намереваясь вот-вот поскользнуться и упасть. Ритмичное тяжелое дыхание доносилось откуда-то из далека, а легкие жгли так, будто в них разгорелось пламя.
Он бежал сквозь плотную стену дождя и неумолкающий ветер, мечтая оказаться как можно дальше от этого кладбища, мертвецов и Насти. Та часть Дмитрия, что любила ее, умирала с каждым проделанным шагом, а желание жить - усиливалось.
Наконец, добравшись до железных ворот, он остановился в паре метров от автомобиля, чтобы в последний раз взглянуть на когда-то любимую девушку.
Она, залитая лунным светом, стояла на вершине холма. Ее плечи вздрагивали, голова, руки и ноги становились тоньше, потому что с нее сползало давно изгнившее, объеденное червями, мясо. Волосы, словно истасканное тряпье, отрывалось от головы, и ветер уносил их в холодную темноту.
Несмотря на это, Дима все еще чувствовал мерзкую силу, исходившую от ее мертвого сердца. Он слышал, как оно кричит, бьется в припадках ярости, метается, как дикий зверь, который благодаря собственной ошибке упустил жертву. Он слышал ее голос, холодный, хриплый и дрожащий.
- Ты бросил меня... Как ты мог... Я думала, что наша любовь не умрет, но ты, чертов ублюдок, променял ее на жалкую жизнь. Я ненавижу тебя! Я буду приходить к тебе во снах, буду приходить видением в лунном свете, я буду мучать тебя кошмарами!
Он вздрогнул, но решил, что жить в борьбе со страхами лучше, чем поддаться им и умереть. За долгое время он впервые почувствовал себя живым и, как ни странно, кому-то нужным. В автомобиле, провалившись, должно быть, в глубокий сон, находился человек, которому Дмитрий действительно дорог. Ему попросту требовалось сейчас забыть, отпустить Настю, потому что тяга к ней умирала.
«Скоро рассвет, - подумал он, наблюдая за тем, как плоть его девушки тряпьем опадает на землю, - скоро все кончиться. Совсем скоро».
В далеком горизонте появились первые краски восходящего солнца. Ее волнистые, очерченные синими горами, линии осветлились, а в воздухе повисла утренняя свежесть и холод.
Силуэт Насти истлел окончательно, оставив после себя лишь призрачную тишину кладбища. Те мертвецы, окружившие автомобиль Виктора, отступили, и когда из-за гор показался первый луч солнца, они задрожали плечами, а потом так же, как и Настя, исчезли в воздухе.
Он открыл дверцу со стороны водителя, слегка коснулся пальцами губ Виктора и с облегчением, которого не испытывал уже пару лет, выдохнул.
Виктор был жив.
Дима пошарил в «бардачке» под рулем, нащупал пачку сигарет и подумал, что это еще одно огромное облегчение.
Он прислонился к машине, закурил и сфокусировал уставший взгляд на горизонте. Тот уже вспыхнул бледновато-золотым огнем, в некоторых местах послегрозовое небо пронзали лучи зарождающегося солнца. Оно еще не грело, но внутри Дима чувствовал тепло. Долгожданное и заслуженное тепло...
Конец.