После разгрома котеджных, к ним приехал Гунар с братвой права качать, по типу наших верните и контрибуцию выплатить. А иначе, он пацанов с Вольного города кликнет, они тут все в щепу разнесут. ГЭСовские на такое обиделись, и выразили свое мнение через крупнокалиберную пулемётную очередь. Но каким-то чудом Гунару удалось уйти, хотя его братка остались напитывать землю кровью.
И пустым трепом слова этого борзого пахана, не назовёшь, Вольны уже сейчас сила, и если они объединяться в одну орду, то бед наделают очень много. Этой осенью они, пожалуй, в набег не пойдут, перезимуют на жире мёртвого мира. Но в следующем уже наверняка. Ресурсы у них изрядно истощатся, ибо там экономить не умеют. У нас под эту проблему целый штаб организован все думают и решают, и пока света в конце туннеля не видно.
Вернулся домой уже в сумерках, голова от усталости гудела, а ступни горели от нескончаемой ходьбы. Надо искать обувь по удобнее, а то берцы сейчас вообще не вариант. Но это все самообман, какой раз себе говорю, найди нормальные кроссовки. А поутру все равно ноги в эти кожаные кандалы сую.
Ужинали втроем, мама осталась ночевать в общежитии при школе, заботе о детях её не тяготит, а даже наоборот, заставляли чувствовать себя полезной нужной и главное живой. Доев картофельный суп, Мария Петровна поставила тарелку в раковину, и тяжело шаркая направилась в свою комнату, закрыла дверь, следом послышалась шум задвигаемой щеколды. Теперь только так, у нее возраст и болезни, а внезапная смерть может убить не только нас, но и еще с десяток людей. Задвижку она сама попросила поставить, прекрасно понимая риски, что несет ее возраст.
Справившись со своей порции, закинул тарелку в общую кучу. Мыть посуду под светом свечи не самая лучшая идея, так что оставим столь неприятное занятие на утро, когда солнце даст нормальное количества освещения. Яна уселась напротив, пододвинула к себе уже остывший чай, как-то тяжело вздохнула словно собираясь с мыслями, но так ничего и не сказала. Помолчали, девушки еще раз вздохнула, и скорбно проговорила.
— Дурак ты Соколов. Вот посадят тебя, что я буду делать? — голос серьезный, вот только тело расслаблено, и голову наклонила чтоб челка пол лица закрыла, явный признак, шутит.
"Может предложение сделать, руки и сердца?", — внезапно объявилась, казалось бы, из неоткуда, занятная мысль. Хм, так под это дело кольцо нужно. Значит завтра же — это ювелирное изделие из запасников вытащу, хватит ему там пылиться. Вместо важного вопроса, сказал глупость.
— Тогда ночь в побег, — я также старался говориться серьёзно, — оглушим часовых, через забор и в лес. Там построю шалаш, и мы заживем счастливо и независимо.
— Да ну тебя, — не весело отмахнулась девушка, — трудно было подыграть?
— Нет. Но надо жить честно и по правде, — продолжал ерничать я, серьезным голосом.
— У каждого своя правда, ты по чьей предлагаешь жить? — с язвила она.
— По нашей, по самой правдивой правде, — и уже после без всякого дурачество спросил, — думаешь проблемы из-за стрельбы будут?
— Да, — и умолкла, будто этого достаточно.
— Ну не томи давай подробностей, — я придвинулся и поцеловал ее в разгорячённую щеку.
— Нехорошо стрелять по людям, — она даже рукой махнула в полумраке, — тебе выговор светит, но воякам больше достанется. За произвол. Надо им напомнить, что мы все одно общество, и преследуем одну цель. А то еще скатимся до военного диктата, никому тогда жизни не будет. В общем увидишь.
Закончила она говорить, совсем уже серьезно и понуро. Похоже я своим ерничество сбил ее с настроения.
— Пойдем спать. Утро, оно как известно мудрее вечера.
Легли как уже стало привычно на пол, бабка топила со страшной силой, и уговоров наших не слушала. Яна вертелась, вздыхала силясь что-то сказать, но так и не решаясь. Лучше утром спросить, а то мы сейчас оба устали и чуть раздражены, а там одно не так понятое слово и вот она ссора. Сон навалился на сознание, черной патокой, давя и путая мысли.
Резко бахнуло, выбивая меня из полудремы. Автоматная очередь адовым демоном разорялось над головой, битое стекло ливнем осыпалось сверху, я машинально скатился в бок, приживаясь к батарее. Зомби? Мутант? Атака. Мля оружие, пальцы проскребли по голому бедру. Треск за окном усилился, Яна едва уловимым силуэтом пробует вскочить. Схватил ее за руку, и без лишних церемоний дернул вниз, заваливая на бок. Прижал к себе трясущееся тело. Шум утих, гул в ушах усилился, и удары сердца отзывались в висках, оглушительным грохотом. Подгреб под себя девушка, перелез через нее, и извиваясь как змея, пополз к беспечно лежащему на журнальном столике автомату.
— Успею. Успею… — слово под каждый гребок локтем.
Пламя вспыхнуло в окне, звук бешеным зверем заметался в комнате, кровать отозвалась десятком взрывов. Я снова вжался в стену, не смея поднять руку. И в разгорячённым адреналином мозги ледяным айсбергом стояла мысль, он нас не видит. Вражеское орудие умолкло, я встал на колени, схватил АКМ, упор в плечо, резко выглянул в окно, готовясь уйти в любую секунду с линии огня. Лунный свет выхватил убегающую фигуру вглубь сада, возле окна никого не было.
— Сука не уйдешь, — сквозь зубы просипел я, и уже громче, — жива.
— Да, — спустя бесконечно долгую секунду, отозвались с пола.
— Проверь бабку, я скоро, — сбивая крючке держащие ставни проговорил я.
Кто, зачем и почему, сейчас не важно. На эти вопросы я получу ответ в любом случае. Сейчас надо ловить урода живым, только живым. И главное быстрее Саргов, а то этот может и убиться об них, ему так и так уже не жить. Створка окна отворилась, я вывалился наружу.
Несостоявшийся убийца явно побежал до конца сетчатого забора, а после куда повернул? Направо, там ближайшие деревья, не в поле же ему уходить. Пробежал к бане, нещадно давя мамины цветы, тормознул возле края. Силясь найти взглядом фигуру. Что-то мелькнуло в прогалине меж деревьев. Значит, я все правильно рассчитал. Теперь вперед, ногой на пень, следом на стол, стоящий впритирку к сетке рабице, прыжок, и вот я приземлился в рыхлую землю соседского огорода. Далее по грядкам ближе к деревьям.
Ближайшее окно дернулось тусклым светом, словно вторя ему тем же отозвались и другие дома. Народ проявляет гражданскую позицию, реагируя на выстрелы, не сидением в тишине, а активными действиями. Как же это все не к месту. Сейчас повыскакивают, и все начнут оружием угрожать и заставлять носом землю нюхать. Им сейчас абы кого поймать, а уже потом разбираться. А мне нужно эту мразь взять. Так что ускоряемся. Пересек подворье между садом и домом. Так, где он? Ага, свернул в поле, теперь его вроде как от моего дома и не увидишь, и нацелился урод прямиком к строительной технике, возле не достроенной стены. Я приготовился стрелять, но тут же передумал, не из-за человеколюбия. Днем и за меньшее в человека пулю пустил. Нет, тут страх убить ненароком, а мне еще нужно из него сведения вытянуть, да на пяток вопросов получить ответы. Трупом он мне совсем не нужен, пока. Где-то вдалеке глухо, но тревожно завыла сирена, послышались мужские голоса.
Если меня сейчас заметят, то точно задержат, а этот уйдет. Я едва вижу его тень в поле, а мужики и вовсе не обратят внимания. Надо бежать. Сорвался на трусцу, чуть забирая левее, идя на перерез несостоявшемуся убийце. Страшно ведь, у него автомат, а если развернется, полоснет огнем, мне конец. Ладно, как только замрет, сразу падаю на землю и стреляю.
— Вон он, — донес ветер, чей-то озлобленный голос.