— Здравствуй! Чем могу?
— Меня Слава к вам прислал.
— Хм, — он не смог или не захотел скрывать эмоции, губы дернулись, придавая лицу разочарованное ворожение, — хорошо, подожди здесь.
Ну да явно ждал спецназовца, при полном параде, а подсунули пацана. Его можно понять. Я облокотился на стойку, где, когда-то выдавали одежду, внутри спокоен, пошлют рыть траншее, значит судьба.
— … я тебе говорю Инга, та еще дура, — я не произвольно прислушался к разговору двух мужиков, в фуфайках, с грязными от масла руками, — она себя кончила и семью за собой прибрала.
— Ай Валера, хорош чушь нести.
— Что чушь. Мне, зачем врать? Она же психованная, вон вспомни как орала на всю деревню, что демоны в нее вселились.
— Это ее от белочки так приплющило. Вылечили же.
— А после случившийся хрени она можно подумать, не за пила.
— Да шел бы ты лесом, со своим теориями, — тот, что стоял ко мне ближе махнул рукой, и дернулся чтобы отойти, но остался стоять, — если хочешь знать, то на хренам ей травиться самой, а потом идти и жрать детей? Она бы одним махом всех бы траванула. Так что не фиг, воздух сотрясать, и воду баламутить. И так тошно жить.
— На то она и психованная, чтобы вести себя не адекватно.
И оба умолкли, разобидевшись друг на друга. Да нервы у многих сдали после Беды, не мудрено, что не которые решили сбежать в мир иной, как можно менее безболезненным способом. Одно печально, сам жить не хочешь, не тащи других, человек такое животное везде приспособиться, и извлечет выгоду. Дай только срок.
Петр вернулся на удивление быстро, причем уходил с кислой миной, а возвратился с довольным лицом. Поймал мой взгляд, махнул рукой, чтобы следовал за ним. Выйдя на улицу, отошли чуть в сторону, дабы не мешать людям, ходить по лестнице.
— Петр, — он протянул руку.
— Игорь.
— Значит так Игорь, мне тут Слава про тебя кое-что рассказал, думаю сработаемся, — как-то он странный, очень уже быстро свое мнение меняет о людях, или это Слава пользуется у него непререкаемым авторитетом, — сейчас дождемся еще одного человека, и можем расходиться до завтра. А вон и он.
Пока мы разговаривали, он постоянно вертел головой, поэтому не мудрено, что заметил кого надо очень быстро. Нужным человеком, оказался старик, с окладистой бородой, в дешевой болоньевой куртке. Он, закинув ногу на ногу, сидел на скамейке, под елками синего цвета, самозабвенно покуривая. Подошли, поздоровались.
— Я Перт, это Игорь.
— Михаил можно Михалач, — при ближнем рассмотрение, он оставил двоякое чувство, на вид пожилой, но не сказать, что совсем, скорее потрепанный, прищур глаз, окладистая борода, орлиный нос, в купе с худым лицом, создавали впечатление человека бывалого. Скажет, что работает лесником, поверю на слово, ибо так себе людей этой профессии и представлял.
— Куда едем? — сходу спросил Петр.
— Ох, так и не скажу, показывать надо, — он докурил сигарету, не много пометался, в поисках, где бы забычковать потом, виновато улыбнулся, кинул на землю и тщательно задавил носком кирзового сапога.
— Хорошо.
— Да, только патронов нету, — решил напомнить еще раз, а то ведь забудут.
— Я в курсе. Так, можешь идти домой, к восьми будь здесь — а мы с Михалачем еще кое-что обсудим, — блин я им, что рожей не вышел, отсылают они меня.
— Да я не куда не спешу, — как можно безразличным тоном отозвался я.
Перт пожал плечами мол, сам решай, я не против. Я уселся на край скамейки, с видом прилежного студента. Петр без всякой раскачки, взялся за дело, ни тебе отвлеченных вопросов, ни абстрактных рассуждений. Сразу быка да за рога, все сугубо по делу, как долго ехать, что из себя представляет дорога, какой маршрут, что брать и где. В общей сухой деловой разговор, несколько не интересный праздному слушателю. Я усиленно создавал заинтересованный вид, сам же в диалог не встревал, потому что добавить дельно не чего, а сморозить глупость еще успею. Весь разговор затянулся на минут пятнадцать не больше, хлопнули поруками да разошлись.
Погода подпортилась, начался мелкий дождь, но это не страшно. Шел я бодро, особа по сторонам не смотря, настроение из хмурого переменилась в нормально позитивное. Как ни как жизнь налаживается, теперь главное не на косячить по-крупному. Перед уходом нашел мать, сказала, чтобы не ждал ее, шел домой. До моего нового пристанища добрался быстро. Братан сидел на скамейки, морда невозмутимая, словно дождь не про него, он сам по себе, а осадки сами по себе. Я пробежал пальцами ему за ушами, не получил отзыва на ласку. Он в своем репертуаре.
— Есть будешь? — отчего-то спросил я, раньше вроде не замечал за собой разговоров с животными, а их раньше, если честно и не было.
Нашел миску, аккуратно насыпал корма, удосужился безразличного взгляда от кошака. Вздохнул и пошел за заданием к бабушке надо отрабатывать кров.
Проснулся за несколько секунд до того, как будильник заиграл злобную оду пробуждения. Сдернул одеяло, уселся на край кровати, опуская ноги в мягкий ворс ковра. Выдохнул, потер лицо ладонями, будильник противно выкрикнул первую ноту, тут же получил по голове и умолк. Вот так будешь знать, как тревожить честного человека, изверг. Сегодня снова снился отец, и от того настроение ни к черту. За окном только рассветало, солнца еще не видно, лишь тьма перешла в полумрак. Все, хватит в неженку играть, пора выдвигаться навстречу первому рабочему дню. Оделся, не включая свет, как можно тише прошел на кухню к умывальнику, быстрее покончил с личную гигиеной, до жути хотелось кофе, но электричества уже не было, вырубили вчера вечером, а включать газ и брать хозяйский чайник как-то не хотелось, да и чревато это, больно уж сурова бабка. Вернулся в комнату, собранный рюкзак закинул на плечи, пистолет положил в карман, пусть и без патронов, но вроде обещали подкинуть немного, ну и верный топор в руки.
Покинуть помещение незаметно не получилось, на крыльце, когда до двери оставался шаг, за спиной послышался ворчливый голос.
— Это ты куда собрался?
— На работу, — как можно миролюбивее ответил я улыбаясь.
— На пустой желудок? — бабушка стояла с ведром в руке, на плечах вчерашняя безрукавка, голову же покрывал белый платок, керосинная лампа как-то зло высвечивала ее фигуру, — помрешь еще с голоду, а мамка твоя потом волосы на голове рвать будет от горя. Мне истерики в доме не нужны.
— Так я не голодный, — последняя попытка отказаться.
— А мне что до этого, ну быстро есть.
Я молча повиновался, на самом деле кушать хотелось, и от пары бутербродов я бы не оказался. Вот ведь дела, раньше с утра и кусок в рот не лез, а как начал активно двигаться, так и аппетит проявился.
Мария Петровна поставила миску с овсяной кашей и кружку с кофе.
— Чего морду кривишь, самая та еда, для мужика. Не то что ваши бутерброды, — никогда не думал, что о хлебе с маслом и колбасой можно отзываться с таким презрением, хоть плюйся.
А каша-то вкусная, и чего это я так противился все эти годы. Стереотипы, чтоб их. Хм-м-м, прям не дом, а клад новых ощущений, вчера — чай, сегодня — каша, вот интересно чего еще можно ждать? Покончив с едой, хотел было рвануть наружу, но бабка меня тормознула, всучила термос и сверток. Я буркнул спасибо и шмыгнул из дома. Страшная снаружи, добрая внутри.
До местного сельсовета добрался довольно-таки быстро, по дороге никого не встретил, то ли уже все пашут, то ли еще спят, но, думается, скорее первое, солнце уже показалось из-за кромки леса, самая пора. Мои напарники стояли возле крыльца, точнее Петр подпирал плечом опорный столб, через правое плечо свисал дробовик, возле ног стоял походный рюкзак, Михалыч покуривал на скамейке, лениво выпуская дым в небо. Оба одеты в кожанки и штаны цвета хаки, прям команда, лишь я выделился, надев строительную робу. Увидев меня, оба заухмылялись, но смолчали, да плевать, удобная крепкая одежда, не на банкет собрались. Отодвинув лежащий на скамейке карабин, явно принадлежащий Михалычу, уселся, подставляя лицо солнцу, ветра не было, от него нас прятало здание. Благодать, вот только те облака на горизонте намекали, что ближе к обеду будет дождь, но не факт.