Голос Майкла сорвался. У него вырвалось нечто вроде рыдания.
— Но тогда,— воскликнул нервно Пантер,— Джон Дарнелл невиновен! И вместе с тем вы почему-то не хотели показать эту записку, которая вытаскивает вас из ямы!
— Не говорите глупостей, Пантер,— сказал Джентри.— Он сделал это не для того, чтобы помочь нам. Проклятие! Это бросает тень на его жену! Майкл, почему вы мне ничего не сказали!
— Не сказал? Я сделал все, чтобы вы оставили меня в покое! Но нет! Вы не хотели верить мне. Вы хотели силой отнять у меня это письмо. Теперь оно у вас, так что вы собираетесь делать?
— Послушайте,— с живостью вмешался Пантер.— Возможно, мы сумеем прикрыть все это в интересах Шейна и ваших, Уилл. Ведь вы хотите, чтобы его жена была освобождена? Мы сможем поставить на все это крест!
— Нет,— сухо возразил Джентри.
— Я не хочу сказать, что мы можем уничтожить это письмо,— пояснил Пантер.— Я думаю, что некоторое время мы можем помолчать, ну, скажем, сутки… До того времени, когда я сделаю заявление прессе, в котором объясню, что я… что я не совсем удовлетворен продвижением дела и что… следствие будет продолжено… Естественно, я попрошу губернатора не давать хода моей телеграмме с заявлением. Я объясню ему, что несколько поторопился…
— Вероятно, Уилл согласится не обнародовать это письмо сразу же,— перебил его Шейн,— и это даст мне возможность обсудить с адвокатом положение Филлис и разработать систему защиты. Итак, Уилл?
Джентри снова сел на кровать и еще раз внимательно прочитал письмо.
— Я полагаю, что это возможно,— медленно произнес он.— Но если Ренслоу не виновен, я не собираюсь держать его в тюрьме и немедленно отдам приказ об освобождении, мотивируя это тем, что получены доказательства его невиновности.
Не глядя на Шейна, он подошел к двери и, открыв ее, приказал бригадиру снять с Майкла наручники, а затем удалиться вместе со своими людьми.
Шейн потер онемевшие пальцы. Джентри осторожно свернул и положил в карман бумагу с письмом. Немного замявшись, он обратился к Майклу:
— Я очень огорчен, Майкл…
Потом вышел и закрыл за собой дверь. Шейн глубоко вздохнул и повернулся к Пантеру.
— Вы хорошо сделаете, если подготовите ваше заявление немедленно.
— Да, конечно… Но о чем?… А если заявить, что я притворялся уверенным в виновности Джона Дарнелла, чтобы заманить в ловушку настоящих убийц?
— Мне кажется, что это очень недурно. Только не упоминайте обо мне ни слова. Я оставлю всю славу вам. Все, о чем я попрошу вас, это сообщить, что у вас нет ни малейшего сомнения в том, кто убил миссис Трип. Мне кажется, что и я смогу ухватить несколько крошек, если все пойдет хорошо.
— Как вы можете думать о деньгах, когда ваша жена находится в тюрьме и обвиняется в убийстве? — возмущенно воскликнул Пантер.
— Она еще не осуждена, и о будущем пока гадать не будем…
Глава 19
Шейн вошел в кабинет Джентри через несколько минут после того, как Ренслоу сообщили об освобождении из тюрьмы. Он, побледнев и не шелохнувшись, выслушал это постановление.
— Вас, без сомнения, допросят как свидетеля по делу Трип, чтобы опознать письмо. Вам здорово повезло, что Шейн догадался подобрать клочки этого письма. Если бы не он, плохо было бы ваше дело!
Ничего не ответив, Ренслоу бросил непонимающий взгляд на Шейна и это было единственной реакцией на слова Джентри.
— Я прошу вас не покидать город,— продолжал Джентри.— А сейчас можете быть свободны.
— Благодарю.
Шейн и Ренслоу вышли в прохладу пустынных улиц. Ренслоу глубоко вздохнул и произнес:
— До чего же хорошо…
В молчании раннего утра их шаги звучали таинственно и глухо. На небе еще был виден бледный серп луны. Проехавший молочный фургон испугал кота, и тот нырнул в подворотню. Шейн и Ренслоу были одни в этом сонном городе.
Пройдя сотню шагов, Ренслоу первым нарушил молчание.
— Я ничего не понимаю. То, что сказал Джентри, до меня не доходит. Если вы подобрали клочки и сложили их, то почему в убийстве обвинили не меня?
— Джентри не видел записки Мелдрума.
— Что? Он ведь говорил именно о ней!
— Он думал, что это так. Мы поднимемся ко мне, и я вам всю объясню.
Они прошли через маленькую служебную дверь, и Шейн провел Ренслоу в свое бывшее жилище на втором этаже, теперь служившее ему конторой.
После его потасовки с Эрнстом гостиная была в плачевном состоянии. Под изумленным взглядом Ренслоу Майкл обошел комнату, поднимая опрокинутую мебель, и кое-где навел порядок. Потом он открыл шкафчик с ликерами.
— Что будете пить?
Ренслоу внимательно осмотрел бутылки и остановился на бурбоне. Шейн же предпочел коньяк. Он поставил на стол стаканы, сифон и кувшин со льдом.
Ренслоу сел за стол, Шейн, перекинув ноги через подлокотники утонул в кресле. Они закурили и выпили в полном молчании. Майкл не торопился начинать разговор.
Наконец после небольших колебаний Ренслоу заговорил:
— Я слышал один разговор в тюрьме… похоже на то, что они поймали мышку, которая убила Карла…
— Они задержали молодую женщину, которую вы видели у Моны… после смерти Мелдрума.
— И она… так кто-то сказал, что это ваша жена?
— Да.
— Но как же так… Я ничего не понимаю. Скажите, между нами, вы знаете содержание той записки? Ведь я должен был помчаться к Карлу и убрать его, чтобы он не выдал меня полиции якобы за убийство сестры. И если в полиции прочтут это письмо, им будет наплевать на то, что я ни в чем не виновен. Безусловно, они отправят меня без промедления жариться на электрическом стуле.
— Да, вы близки к истине.
— Я не понимаю, почему вы не показали им этого письма. Меня из тюрьмы выпустили, так что теперь все подозрения падают на вашу жену. Ведь если не я, так только она могла убить Карла.
— Может быть, мне больше по душе ваше общество?
— Идите знаете куда? Вы что-то замышляете, я уверен в этом.
— Да,— признался Шейн.— Я сделал фальшивку, подделав подпись Мелдрума. Это письмо Мелдрума у Джентри, а подлинное у меня. В подложном письме Мелдрум признается, что убил Леору, и угрожает, что если не получит вознаграждения за молчание, то обвинит вас в том, что вы его наняли. Он предусмотрел и тот случай, если вы вздумаете от него избавиться, и для страховки подготовил еще одно письмо, которое будет опубликовано в случае его смерти.
— Теперь понятно, почему меня освободили. Какова цель вашей игры? Почему вы сделали это для меня и бросили жену на произвол судьбы?
Майкл зашевелился в кресле.
— Только одно — деньги.
— Понятно. И если я не ошибаюсь, в случае моего отказа вы предъявите полиции подлинник, и у меня на шее будут два преступления?
— Браво!
— Но я-то ведь никого не убивал! Ни того, ни другого!
— Не убивали?
— Клянусь вам!
— Ваши клятвы мне ни к чему,— холодно парировал Шейн.— Но, безусловно, это очень заинтересует полицию. Вы знаете, как это обычно бывает. Сперва исполнят, а уж потом задают себе вопросы.
Ренслоу подскочил. Его била дрожь.
— Да, да, тогда мне конец. Я это сразу понял, прочитав письмо. У меня потемнело в глазах… И если бы я не разорвал этого письма и так неосторожно не оставил его там…
— Эта ошибка обойдется вам очень дорого. Очень дорого.
Ренслоу дрожащей рукой поднял стакан. Бурбон потек у него по подбородку.
— Я пропал, это конец. Я не возражаю, но у меня сейчас мало денег, и я не знаю, смогу ли я…
— Не пудрите мне мозги. Зарубите на носу, что я не играю в игрушки. Лучше подсчитайте, сколько может стоить ваша шкура.
— Неизвестно, что я получу, а пока у меня только ежемесячное пособие.
— Которое намного больше того, что вы получите, если вас осудят.
— Знаю. Я ведь сказал, что не стану спорить. Я не совершал преступления, но если вы покажете мне подлинное письмо, мне крышка Я просто хочу, чтобы вы поняли, что сейчас я не богат.
— Неважно. Вот, выпейте еще.
— Да, мне необходимо выпить.
Ренслоу наполнил свой стакан, медленно опорожнил его и продолжал дребезжащим голосом: