— Браво!
— Но я-то ведь никого не убивал! Ни того, ни другого!
— Не убивали?
— Клянусь вам!
— Ваши клятвы мне ни к чему, — холодно парировал Шейн. — Но, безусловно, это очень заинтересует полицию. Вы знаете, как это обычно бывает. Сперва исполнят, а уж потом задают себе вопросы.
Ренслоу подскочил. Его била дрожь.
— Да, да, тогда мне конец. Я это сразу понял, прочитав письмо. У меня потемнело в глазах… И если бы я не разорвал этого письма и так неосторожно не оставил его там…
— Эта ошибка обойдется вам очень дорого. Очень дорого.
Ренслоу дрожащей рукой поднял стакан. Бурбон потек у него по подбородку.
— Я пропал, это конец. Я не возражаю, но у меня сейчас мало денег, и я не знаю, смогу ли я…
— Не пудрите мне мозги. Зарубите на носу, что я не играю в игрушки. Лучше подсчитайте, сколько может стоить ваша шкура.
— Неизвестно, что я получу, а пока у меня только ежемесячное пособие.
— Которое намного больше того, что вы получите, если вас осудят.
— Знаю. Я ведь сказал, что не стану спорить. Я не совершал преступления, но если вы покажете мне подлинное письмо, мне крышка Я просто хочу, чтобы вы поняли, что сейчас я не богат.
— Неважно. Вот, выпейте еще.
— Да, мне необходимо выпить.
Ренслоу наполнил свой стакан, медленно опорожнил его и продолжал дребезжащим голосом:
— Я не собираюсь жадничать, говорю вам откровенно. Я отдам вам все, что удастся собрать, до последнего цента…
— А сколько вы сможете собрать? Пятьдесят тысяч?
— Пятьдесят ты?!. Что с вами? Где мне достать такие деньги?
— Тогда двадцать пять тысяч, идет?
У Ренслоу перехватило дыхание. Открыв рот он посмотрел на Шейна и запричитал:
— Вы просто сумасшедший! Ненормальный! Это будет чудо, если я смогу собрать две тысячи долларов!
— Мелкой монетой! — ехидно заметил Шейн.
— Клянусь вам, я не смогу достать больше.
— Тем хуже для вас. Я не знал, что даром теряю время с нищим. Нужно было оставить вас в тюрьме.
— Проклятье! Вы очень жестоки. Я ничего больше не смогу сделать.
— А разве вы не наследуете миллионы?
— Не ранее того, как все будет закончено. По крайней мере не раньше, чем через год. Если вы сможете подождать…
Насмешливый хохот Шейна заглушил лепет Ренслоу.
— Все ясно…
Он нахмурился и погрузился в раздумья. Ренслоу хотел что-то сказать, но Майкл жестом остановил его.
— Подождите, я сейчас подумал вот о чем. Может быть, мне стоит продать товар другому покупателю… Как глупо, что это не пришло мне в голову раньше! Если вас осудят за убийство сестры, то Трипу достанется все состояние жены. Он получит миллионы, не так ли?
— Боже мой! Не делайте этого! Неужели вы хотите продать меня тому, кто больше даст?
— Почему бы и нет? Для меня вы всего лишь возможность заработать деньги. Трип — деловой человек. Он сразу смекнет, что он выиграет, если вас засудят. Уж он-то заплатит! Это будет лучше со всех точек зрения. И пользы больше. Отдав вас в руки фликов, я не только заставлю Трипа платить, но и спасу жену. Совсем неплохо!
Шейн со смехом поднял стакан и выпил.
— Да, вы способны на это, — со вздохом отметил Ренслоу.
— А почему бы и нет? Вчера я сказал вам, что мне нужен виновный, и он у меня будет, неважно, кто…
Ренслоу вдруг вскочил и заорал:
— Вы сошли с ума! Я не позволю сделать это. Может быть, вы поступили не слишком умно, сохранив это письмо. Никто о нем не знает, и, если я убью вас, этого тоже никто не будет знать.
С горящими от гнева глазами он повернулся и схватил стул. Шейн засмеялся ему в лицо:
— Поставьте стул. Мертвых уже более чем достаточно.
— Вы сами лезете на рожон!
— Не валяйте дурака. Вы не далеко продвинетесь, если я разобью вам морду. Итак, ваши предложения…
Ренслоу колебался. Пальцы его разжались и выпустили стул.
— Вы знаете, что я не могу предложить вам так много, как Трип, — начал он, — у меня нет кругленького счета.
— Поставьте стул и сядьте.
Ренслоу сел. От резкого взрыва ярости он задыхался и был очень бледен.
— Вот так-то лучше. Послушайте, разве вы не можете достать денег под будущее состояние? Тот, кто должен унаследовать несколько миллионов долларов, безусловно, может достать несколько тысяч… Это не составит труда.
— Я не уверен, смогу ли…
— Послушайте, пять тысяч долларов — это ведь не сумма. Что вы скажете на этот счет?
Ренслоу опорожнил стакан, и щеки его стали понемногу приобретать естественный цвет. Он медленно наклонил голову.