Воорт находит нужный номер в электронной записной книжке и через несколько минут слышит – так же четко, как плеск воды за окном, – телефонные гудки, проделавшие две трети пути через всю страну. Сонный голос произносит врастяжку:
– Алло?
Воорт называет себя, и голос сразу оживляется.
– Моя жена видела фотографию твоего дома в журнале, пока сидела в косметическом кабинете, – говорит Эйбел. – Я и не знал, что ты такая знаменитость. – Он восхищенно присвистывает – как семнадцатилетний мальчишка при виде супермодели или пятидесятилетний служащий, читающий о банковских счетах принца Ага-хана.[6]
– Континентальный конгресс действительно отдал твоей семье землю и дом на Манхэттене навечно, освободив от налогов? – спрашивает Эйбел. – И твой предок адмирал действительно разбил британский флот недалеко от Нью-Джерси во время Войны за независимость?
Воорт приглашает старика останавливаться в его особняке всякий раз, когда тот приезжает в Нью-Йорк, – любезность, которую он охотно оказывает коллегам со всей страны, если те ему симпатичны.
«Мэтту к тому времени станет лучше. Мэтт будет дома». Потом Воорт говорит, что они с Микки занимаются одним делом, где «всплыло имя из ваших краев».
– Что за дело?
– Этот тип живет в месте, которое называется Галина-Галч. Слышал о таком?
– Конечно. Это недалеко, пожалуй, миль тридцать пять к югу отсюда, сразу за границей штата, возле заповедника «Дир-Лодж». Я езжу туда на охоту и дружу с капитаном полиции штата, ребята которого патрулируют те места. Но сам парк в ведении Службы охраны лесов. Погоди, я возьму бумагу. Как его зовут?
Воорт читает по салфетке Мичума «Алан Кларк». Монтанский коп молчит, в трубке слышно только ставшее глубже дыхание. Потом Эйбел говорит:
– Ну, если только там нет второго парня с таким именем, то я знаю, о ком ты говоришь. Но его уже никто ни о чем не спросит. Мистер Кларк умер.
– Как? – спрашивает Воорт.
Брови Микки, слушающего по параллельному телефону, ползут вверх.
– Несчастный случай. Прошлой зимой. Он жил в горах, на старом приисковом участке в лесу. В тех местах это единственный способ занять федеральную землю. Когда-то ручьи были богаты золотом, и кое-где до сих пор можно намыть самородки, но по мелочи. В любом случае если человек владеет участком, он может построить дом, поставить генератор – все, что хочет. Я помню, что произошло, потому что нашел его один из наших ребят. Это лейтенант-индеец, который для собственного удовольствия работал на одном из соседних участков. Поехал верхом после бурана. Там всю зиму было минус тридцать. Полгода туда просто не добраться даже с полным приводом. По-видимому, мистер Кларк занимался подледной рыбалкой на озере и провалился под лед.
– Подледной рыбалкой, – повторяет Микки.
– Приезжай к нам – попробуешь. Высверливаешь во льду дыру – лунку. Устраиваешься на стуле. Опускаешь туда лесу – и вытаскиваешь окуня. Попробуй на Гудзоне и, возможно, вытянешь большие-большие автопокрышки. Ха-ха.
– «Гудрич» или «бриджстоун»? – уточняет Микки. – «Гудрич» неплохи с маслом.
– Если было минус тридцать, – вмешивается Воорт, – почему лед оказался таким слабым, что Кларк провалился?
– Кто знает? Внезапная оттепель. Под водой вдруг появилась теплая струя, там, где раньше не было.
– Ты уверен, что это был несчастный случай?
– У тебя есть причина думать иначе?
– Просто спрашиваю.
– Ну, если память мне не изменяет – и это можно проверить, – помощник шерифа говорил, что не было ни следов на снегу, ни следов борьбы – просто неровная полынья и сиденье табурета, торчащее из снова замерзшего льда. Никаких признаков травмы, пулевых отверстий. Свалившись, человек проживет минуты две-три, а потом замерзнет, так что тело сохранится свежим, как замороженные овощи.
Воорт повторяет другие имена из списка Мичума и спрашивает, слышал ли монтанский детектив о них.
– Не-а. Но ты меня удивил, Конрад. Не думал, что в либеральном Нью-Йорке возникли проблемы с людьми вроде Алана Кларка.
– Прости?
– Крайне правые. Я думал, вы там все закоренелые демократы. Приверженцы социального обеспечения. Такты ими занимаешься? Экстремистами?
Микки приглушает звук телевизора.
– Мне кажется, тебе следовало бы рассказать нам больше. – Сердце Воорта начинает стучать быстрее.
– А потом ты расскажешь мне, договорились? Мне интересно, нет ли тут связи.
– Давай.
– Я не расстроился, когда узнал о нем, – говорит Эйбел, и Воорт, пытаясь оценить качество его заключений, вспоминает старика за игорным столом в Вегасе. Эйбел играл расчетливо, но энергично. Он знал, сколько поставить и когда остановиться. – С умниками всегда хуже, – продолжает Дрейк. – Бывает, люди просто заблуждаются, а эти от умных мозгов только злятся. Насколько я понимаю, Кларк мог пойти в Гарвард, а жил отшельником и читал вредные книги – те, каких не найдешь в книжных магазинах, а еще подсел на Интернет наихудшим образом. Любой мог утонуть в ненависти, которую он изливал в киберпространстве. В полиции штата считали, что он связан со взрывом в Оклахома-Сити в апреле 1995 года, но доказать ничего так и не смогли, как не смогло и ФБР. Алан Кларк был восходящей звездой движения, если только можно назвать придурка звездой, а это стадо фашистов – движением. Он привлекал неофитов, и быстро.
– Есть возможность, что этот, м-м, несчастный случай связан с какими-то разногласиями в движении?
– Полиция штата проверяла такой вариант. Эти ребятки регулярно палят друг в друга и уверяют, будто из-за политики, но на самом деле это просто дурацкие разборки из-за того, кто с чьей женой переспал. Если хочешь знать мое мнение, смерть Алана Кларка была счастливой случайностью.
– Ты, часом, не можешь послать нам отчеты по факсу?
– Позвоню лейтенанту Боттомли. Ну, Воорт, твоя очередь. Стряслось что-то, из-за чего мне здесь надо побеспокоиться? Ну, ребятки, давайте. Услуга за услугу.
– Пока ничего, но если я что-то узнаю, то позвоню.
Вздох.
– Надеюсь. А пока Мэгги показывает этот журнал, и там говорится, что у тебя в гостевой спальне на третьем этаже есть картины голландского Возрождения, стоящие около полумиллиона долларов. А статуэтка в ванной была украдена с британского корабля во время Войны за независимость. Очень милая статуя.
– Это был законный трофей, – отвечает Воорт. – То же самое, что конфисковать машину у пьяного.
– Ты это серьезно – насчет приглашения в Большое Яблоко?
– Конечно. – Воорт только надеется, что ко времени, когда «люди с Запада» воспользуются приглашением, Мэтту станет лучше.
Слышно, как Эйбел говорит жене: «Похоже, весной ты сможешь пройтись по Бродвею».
Они кладут трубки. Микки стоит у окна и смотрит на залив Лонг-Айленд.
– Ты говорил, Мичум служил в армии.
– Как и его отец, и дед, и все остальные начиная с Гражданской войны.
– Ты говорил, он разочаровался из-за чего-то и ушел. Думаешь, тут могла быть связь?
– Вряд ли это связано с тем, что Гитлер провалился под лед.
Микки кивает.
– В любом случае он уволился два года назад, а Алан Кларк погиб год спустя.
– Мы понятия не имеем, беспокоился ли Мичум именно из-за несчастного случая. Может быть, из-за подключения к Интернету или правоэкстремистского движения. Может быть, это никак не связано с фактом, что Кларк умер.
– Одно имя проверено. Один человек мертв.
Еще сильнее забеспокоившись о Мичуме, Воорт тянется за телефонной трубкой.
– Какой телефонный код Чикаго?
По телевизору начинаются новости. На экране пожарные борются с огнем, титры гласят: «Королевский отель».
6
Принц Керим Ага-хан – 49-й имам мусульманской секты исмаилитов, признанный потомок пророка Мухаммеда и один из богатейших людей в мире.