Тетя Эмилия была поражена. Она совсем не одобряла брака племянницы с человеком, у которого несколько детей. Но ведь молодые девушки не слушают разумных доводов. Если племяннице действительно чем-то понравился этот человек, значит, визит к фрау Хэниш, на котором тетка так настаивала, открыл ей возможность нового жизненного пути. Кроме того, Эмилию пригласили в воскресенье на свадьбу, а она до смерти любила всякие развлечения и праздники.»
Мария убирала свою будущую квартиру, стирала и шила на детей. Гешке сказал им, что у них будет новая мама. Старший мальчик запрыгал вокруг Марии, младший промолчал: ему было все равно, а девочка хмуро посмотрела на нее. Мария купила пакетик цветочных семян для балкона. На душе у нее было бесконечно тяжело, и она замешивала тесто стиснув зубы.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
I
У Марии по-прежнему были узкие бедра и маленькая грудь, так что Гешке мог бы даже усомниться в ее беременности, если бы не ее признание, вспоминая о котором он покачивал головой. Вскоре он пылко влюбился в Марию, в чем, однако, даже самому себе не хотел сознаться. Ведь это же нелепость: он — человек немолодой, угрюмый, замкнутый, измученный войной и работой — впервые в жизни сосредоточен на чем-то, что находится вне его,— на молчаливой худенькой женщине с густыми темными ресницами и гладкими светлыми волосами, которые спереди, у корней, кажутся еще чуточку, светлее. Никогда в жизни не приходилось ему иметь дело с существом столь юным и кротким. Даже в молодости он не представлял себе ничего подобного. Да у него и фантазии не хватило бы представлять себе что-нибудь, чего, по всей видимости, не могло быть.
«Компания подземных сооружений», где Гешке работал подсобным рабочим, ремонтировала запущенный за четыре военных года метрополитен. Со склада, который находился на той же улице, где жил Гешке, и до которого он добирался пешком, надо было подвозить стройматериалы к шахтам. Даже эту удачу, даже получение этой подсобной работы он приписал Марии, точно она обладала даром наводить порядок не только в его квартире, но и за пределами ее.
Мария ухитрялась приготовлять вкусные обеды, можно сказать, из ничего. Белье, мебель, казалось, даже обои постепенно преображались. Когда Мария была еще ребенком, ее дразнили тем, что она видеть не может ни пятнышка, ни дырки. То невзначай протрет окно у соседа, то мимоходом на улице заплетет девочке косу. Она могла искать пуговицу от башмака с таким упорством, точно это была монета.
Теперь она с жаром бралась даже за такую работу, которая обычно человеку в тягость. Она чувствовала себя в долгу перед Гешке, как люди чувствуют себя в долгу за оказанное им гостеприимство. Ей было хорошо в этих четырех стенах, она здесь могла родить свое дитя. А до сих пор все земные силы противились его рождению.
Гешке казалось, что она счастлива. Когда лицо ее омрачалось, он считал, что это от страха перед родами: ведь первый ребенок. И он утешал ее тем, что решительно все люди появились на свет точно так же. Гешке упрекал себя за то, что его воспоминания о покойной жене потускнели. Она была такая же работящая и такая же ворчунья, как он сам, и с детьми она маялась. Марии же все дается легко, точно это игра, точно старший ребенок играет с младшими. Франц, тоненький, как былинка, и дерзкий, вместо того чтобы слоняться где-нибудь на площади или на стройке, теперь частенько сидел дома: она умела его занять. Старший, Пауль, был с ней ласковее, чем его отец, который стеснялся показать свою нежность. Далее девочка, такая же угрюмая, как покойная мать, наконец привыкла к Марии. В ребятах появилось что-то светлое, какая-то живость, точно они родились заново.
Мария робко попросила у Гешке разрешения воспользоваться старой бельевой корзиной для колыбели. Гешке крепко привязался к своей новой жене и почти забыл о том, что этот ребенок — четвертый, который здесь родится,— не его. Мария же давно перестала верить, что ее друг еще придет. Но стоило ей остаться одной, как в ее воображении неизменно возникал Эрвин. И Мария бежала за ним, держа на руках уже родившегося ребенка. И как будто в эти минуты она на самом деле изменяла мужу,— когда он приходил с работы, молодая женщина усиленным вниманием старалась искупить свою мнимую неверность.
Соседи только дивились счастью, выпавшему на долю Гешке. Фрау Мельцер, после смерти первой жены Гешке иногда присматривавшая за детьми, про себя твердо решила, что в этом браке что-то не так. Она злобствовала и искала причин для своей злости. Ее злило, что Мария считает свалившееся на нее бремя отнюдь не мукой и даже не тяжелой обязанностью, которую хочешь не хочешь, а надо выполнять, что работа, от которой другая только охала бы, у Марии всегда спорится. И потом, слишком уж неравная это пара: ворчун Гешке, мужчина в летах, и молоденькая девчонка! Мельцерша покоя не давала своему мужу, Паулю, требуя от него новостей о семье Гешке. До войны Мельцер был дубильщиком. Сейчас он тоже стал подсобным рабочим. Раньше он частенько заходил к Гешке посидеть. Но если Мельцершу сердил каждый пустяк, касавшийся соседей, и она прямо искала поводов для злости, ее муж отнюдь не стремился проникнуть в загадку этой семьи. Его интересовали гораздо более важные темы: открытие новых звезд, каналы на Марсе, движение Вселенной. Вот с какими вопросами он обычно обращался к Гешке, который молча выслушивал его. Мельцер едва ли заметил, что Гешке женился во второй раз. Только позднее этот счастливый брак начал злить его не меньше, чем жену, потому что он лишился слушателя.