— Нет. Я следил за ним до тех пор, покуда мог его видеть. Ангел на самом деле поскакал к замку.
— Тогда быстрей в погоню…
Они скакали несколько часов, лишь далеко за полдень боярин остановил коня, спрыгнул на землю. Тропинка, по которой они только что спешили, уходила дальше вниз, в долину: Радул, держа коня в поводу, свернул с тропинки в сторону, углубился в густой подлесок. Спешившись, Всеслав последовал за ним. Через некоторое время они оказались у подножия высокой скалы с крошечной плоской вершиной. Здесь, выбрав заросли погуще, Радул привязал коня к дереву, повернулся к Всеславу.
— Прискакали, сотник. Можно и отдохнуть.
Хватаясь руками за каменные выступы, пучки травы и ветви кустарника, кое-где растущих в трещинах скалы, они взобрались на ее вершину, осмотрелись. Внизу прямо под ними подножие скалы огибала полукругом дорога, к которой вела покинутая ими тропа. Будучи сами невидимыми, Всеслав и Радул со своего места могли наблюдать за всем, что происходило на дороге и окрест ее.
— Не опоздали? — тревожно спросил русич, ложась на траву рядом с боярином.
Тот спокойно снял с головы шлем, расстегнул пояс с тяжелым мечом, глянул на солнце.
— Нет, сотник, прибыли как раз вовремя. Я потому и привел вас в здешние места, что знаю их как свои родные. К сей скале одинаковое расстояние как от оставленной нами пещеры, так и от замка боярина Мануша, куда ускакал Ангел. Так что Цветана и десятский должны очутиться здесь примерно в одно и то же время.
— Но Цветана выехала на час раньше. К тому же Ангел потеряет время в замке, куда должен обязательно явиться, дабы не вызвать твоего подозрения. Ведь кто знает, вдруг ты пожелаешь лечиться в замке у друга-боярина, и тогда любая ложь Ангела раскроется.
— Да, какое-то время он пробудет в замке, — согласился Радул. — Зато у десятского конь намного резвей, чем у Цветаны. Да и сам он куда более ловкий наездник, нежели наша попутчица. Будь спокоен, я учел все.
— Даже то, что Ангелу нужно повстречаться со своими сообщниками? Цветана — честная, открытая девушка, и Ангел мог понять, что она не доверяет ему. Поэтому десятскому куда сподручней и надежней действовать не одному, а вкупе с дружками.
— Учел и это. Но я уверен, что изворотливый Ангел умудрился повстречаться с сообщниками, когда преодолевал с Цветаной перевал. Поэтому они сейчас где-то неподалеку от Орлиного гнезда, и десятскому потребуется не столь много времени, дабы повидаться с ними.
— Но Ангел, если он действительно лазутчик, может перехватить Цветану не обязательно на дороге. К примеру, в том самом месте, где ей надлежит ждать нас следующие двое суток.
Радул хитро усмехнулся.
— Той лесной хижины, куда я отправил Цветану, не знает ни Ангел, ни его сообщники, ни единый человек в замке Мануша, где десятский наверняка постарается разузнать о ней. Ничего не известно о хижине даже Господу Богу, поскольку ее попросту не существует. Я ее придумал, чтобы вынудить десятского к немедленным решительным действиям, которые ясно покажут, кто он. У него сегодня имеется прекрасный случай завладеть грамотой комита Шишмана — догнать Цветану в пути к неизвестной ему хижине. Это случится на дороге у скалы на наших с тобой глазах, сотник.
— Разве Ангел не может настигнуть Цветану в другом месте?
— Я все обдумал и рассчитал, Всеслав, — который раз терпеливо повторил Радул. — Встреча Цветаны и Ангела произойдет именно здесь, потому что за скалой дорога сразу раздваивается, там же с ней сходится несколько лесных троп. Если помнишь, путь от скалы к хижине я объяснял только Цветане, отведя ее от тебя и Ангела к костру. Поэтому, не зная, где находится хижина, а, потому рискуя упустить Цветану после скалы, десятский поневоле вынужден перехватить ее прежде, чем дорога раздвоится и соединится с тропами. А раньше, чем у скалы, они не повстречаются потому, что от замка Мануша к дороге, по которой скачет Цветана, имеется один-единственный путь, выводящий на дорогу как раз у нашей скалы. Это та самая тропа, которую мы недавно оставили…
Воевода оборвал себя на полуслове, прислушался. Напряг слух и Всеслав. Вначале оба услышали далекий, приближающийся топот копыт, затем у подножия скалы в направлении дороги на бешеном галопе пронесся десяток всадников. Все были в длинных темных плащах, шлемах, с копьями в руках.
— Те, кого мы ждем, — сообщил Радул. — Легки на помине.
— Не торопись, боярин, — отозвался Всеслав. — У меня зоркие глаза, однако, я не смог разглядеть ни лиц конников, ни лошади Ангела. Посему проскакавшие могут быть кем угодно.
Но Радул был непоколебим.
— Ничего, сотник, сейчас ты увидишь главное — свершение дела, которое привело их сюда. Смотри внимательней.
Прискакавшие всадники вынеслись на дорогу, остановились. Двое, низко свесившись с седел, тотчас принялись осматривать следы на проезжей части и на обочинах, другие отъехали в тень скалы. После возвращения пары следопытов всадники какое-то время что-то обсуждали, затем разбились на две равные группы и скрылись в кустах по обе стороны дороги. Едва они успели исчезнуть, вдалеке на дороге появилось и стало быстро приближаться к скале облачко пыли. Вот уже хорошо виден рослый гнедой жеребец и прильнувший к его шее миниатюрный всадник в развевавшемся алом плаще.
— Цветана, — проговорил Всеслав осевшим голосом.
Ни он, ни Радул не слышали звуков и не видели полета поразившей девушку стрелы. Но та вдруг резко вздрогнула, выронила из рук поводья, повалилась под копыта жеребца. Из придорожных кустов выехали находившиеся в засаде всадники, окружили тело Цветаны. Один, соскочив на землю и склонившись над трупом, тщательно обыскал его. Обнаружив грамоту, полученную утром Цветаной от Радула, всадник внимательно осмотрел ее, спрятал за пазухой, вскочил па коня. Оттащив труп Цветаны подальше в кусты и прихватив с собой ее жеребца, отряд тронулся мимо скалы в обратный путь. Всеслав, закусив губу, не сводил глаз с завладевшего грамотой всадника.
— Что молвишь теперь, сотник? — угрюмо спросил боярин.
Всеслав не ответил. Напрягшись, он столкнул с места большой камень, пустил его вниз по склону. Всадники, скакавшие в это время как раз под ними, услышали грохот падавшего камня, пугливо повернули головы в направлении шума. И в человеке, который обыскивал мертвую Цветану, Всеслав безошибочно узнал Ангела. Недобро сузив глаза, русич схватил в руки лук, рванул из колчана стрелу. Но рука боярина тяжело легла на тетиву.
— Не спеши, сотник. Предатель сполна ответит нам за все содеянное, однако, не сейчас и не здесь.
— Когда же? — простонал русич, провожая взглядом удалявшийся от скалы вражеский отряд.
— Немного позлее. Ибо предателя мало убить, его надобно заставить вначале искупить тот вред, который он причинил. И мы с тобой свершим это, Всеслав. Верь мне.
Страдальчески скривив лицо, русич опустил лук.
Подгоняя изрядно уставшего коня плетью, Ангел спешил к пещере, где оставил утром боярина и сотника. Неожиданно откуда-то сбоку раздался голос Всеслава.
— Не торопись. Мы здесь.
Ангел придержал коня, удивленно посмотрел в сторону, откуда прозвучал голос русича. Из-за громадного валуна рядом с тропой, по которой он скакал, виднелась голова Всеслава. Когда же десятский подъехал к нему ближе, то увидел, что на земле у валуна лежит боярин Радул.
— Почему вы здесь? — спросил Ангел, спрыгивая с коня. — Зачем ушли из пещеры? Ведь боярину необходим покой.
— Я встретил недалеко от пещеры чужого, — ответил Всеслав. — Кто знает, что это за человек? Поэтому на всякий случай мы решили переменить место.
На самом деле они покинули пещеру из опасения, что Ангел мог направить туда врагов. Покуда боярин лежал у валуна, Всеслав поджидал десятского в кустах у дороги, ведущей из замка Мануша. Лишь убедившись, что тот скачет один, русич снова вернулся к Радулу и встретил Ангела уже у валуна.
— Чужой? — переспросил десятский. — Вы поступили правильно, поскольку неведомый человек для нас страшнее зверя. Как себя чувствуешь, боярин? — спросил он у Радула. — Я был в замке, боярин Мануш кличет тебя к себе. Он встретит нас как дорогих гостей, приставит к тебе своего лучшего лекаря.