Женщина вышла из воды и с бранью набросилась на подруг, которые продолжали беззаботно смеяться. Мигель не подымал головы. Он видел блестящие ноги выходившей из воды женщины, на его щеки и затылок летели брызги. Сжимая в одной руке нож, он другой нащупывал у пояса веревку. Потом машинально, ни о чем не думая, сунул нож под куртку. Он не понимал зачем. Однако был уверен, что так надо. Он знал наверняка: «Я не останусь здесь гнить».
Мигель приподнялся. Голова будто свинцовая, глаза налились огнем. Солнце быстро опускалось за гору. Женщины уже перемыли посуду и стали носить ее в кухню.
— Санта, пойдем окунемся, — проговорил Мигель, вернувшись к столу.
Санта почти совсем охрип. Странно поблескивали его глаза. Он засмеялся.
— Сейчас?..
— Ну да! У меня дьявольски трещит башка. Пойдем за поворот… Иди-ка спросись у Чамосо. Он отпустит.
Санта встал и направился к Чамосо, единственному охраннику, оставшемуся на площадке; прислонившись к стене, он с рассеянной улыбкой поглядывал вокруг. Мужчины подбрасывали дрова в огонь. Женщины носили от реки посуду. Сидя на камнях, дети смотрели на горящие костры. В воздухе еще стояло золоченое, словно медовое, сияние. В окне по-прежнему виднелись головы, слышались голоса, смех. Там угощались коньяком. Скоро, наверное, будет отбой: намного позже, чем обычно. Какой-то заключенный уже пьяно храпел на койке. «Пить и набивать брюхо…» Какое огромное счастье, какое безмятежное спокойствие, какая безграничная щедрость, какая необыкновенная чуткость и какая безмерная снисходительность. «Вы искупаете вину трудом…» Слова эти жгли Мигеля огнем. Но это был холодный, ледяной огонь, которым питалось живущее в нем странное существо, и это существо уже не повиновалось ему. Каждое слово неумолимо вело вперед. Нет, он не мог отступать.
— Ну, пошли скорей, окунемся разок, — сказал Санта, вернувшись.
Они пошли вдоль реки к ущелью, откуда начинались могучие скалистые горы. К лесу. К буковым чащобам, к горным тропкам, рекам, долинам. Горы настойчиво и упорно звали, звали к жизни.
Легко перепрыгивая с камня на камень, Санта быстро шагал впереди.
— Свежеет, — проговорил он. — Должно быть, вода ледяная…
Мигель не ответил. Что отвечать? Он мог сейчас думать только об одном, что каким-то странным чужеродным телом уже давно жило у него в голове. Он молча смотрел на худую, хрупкую спину Санты, прикрытую курткой из коричневой фланели.
Они подошли к излучине, где в небольшой заводи обычно купались заключенные. Расположенная в низине, окруженная камнями и зарослями папоротника, заводь была очень красива. Рядом, словно стены, поднимались два крутых склона.
— Здесь как в преисподней, — проговорил Санта.
Он всегда говорил одни и те же слова. Будто каждый раз заново открывал это место. Но сейчас его голос прозвучал необычно глухо и таинственно. Мигель оглянулся назад. Никого. За поворотом остались заключенные, женщины, охранники. А в нескольких метрах от этого гудящего роя, за каменной стеной, они были совсем одни. «Здесь как в преисподней». Мигель медленно поднял голову к небу. Нещадно ломило в висках. «Проклятый коньяк…» — подумал он. Во рту еще оставался неприятный привкус; саднило в горле. Он увидел густую чащобу леса, убегающую вверх по крутому склону. Ему казалось, что и деревья разделяли его безудержное желание. «Говорят, им больше века…» Значит, они стоят на этом косогоре уже многие годы, эти равнодушные исполины. Каждая тень, каждая ветка страстно звала к жизни. «В какой стороне Франция? Примерно там…» Это безрассудство, настоящий идиотизм. «Но люди маньяки. Томас говорил: „Если бы не было маньяков, миру пришлось бы худо…“ Великие дела совершены маньяками. „Все в мире возможно: никогда не надо говорить нет“».
Он медленно обернулся.
— Санта…
Голос был необычный, сдавленный. Раздевавшийся Санта поднял голову. Мигель увидел его тощую, синюю грудь с рыжеватыми волосами.
— Санта, — повторил он тверже.
— Да?..
И вдруг, словно кролик, Мигель начал спиной отступать от Санты. Ноги его путались в листьях высокого папоротника.
— Прощай, Санта! Я ухожу!
Тот ничего не понял. Открыв рот, он смотрел на него недоуменным взглядом.
— Ты останься здесь, — поспешно проговорил Мигель. — Если ты останешься, они не сразу хватятся. Ты у них в доверии… Знаешь… Потом скажешь, что потерял меня из виду. Это же могло случиться. Ты знаешь…