Еще вчера его не было.
Закрытые глаза, заострившиеся черты лица. Тонкие ладони, положенные поверх простыни. Перевязанная грудь.
Еще одна загубленная жизнь.
Почему-то смотреть на девушку было больно. Хотелось подойди, провести пальцами по лицу, сказать, что хотя бы у нее все наладится. Не сдерживая себя, я так и сделала. Тихонько шепча слова, фразы, провела кончиками пальцев по скулам, как почувствовала, что что-то ударило в грудь, подбросив меня на метр вверх, а потом со всей силы толкнуло в спину вниз, прямо на лежавшую девчонку.
Глава 11
В воздухе нестерпимо пахло лекарствами, нагретыми лампочками и болезнями, отчего нос нещадно чесался и хотелось чихать. Не выдержав, я громко чихнула и со стоном и шипением, вырвавшимся через мгновенно сжатые зубы, попыталась схватиться за грудь.
Болело все. Абсолютно. Такое ощущение, что по мне сначала проехался каток, потом меня собрали рулончиком и запихнули в барабан стиральной машинки.
- О боже... - рука, с трудом сдвинувшаяся на несколько сантиметров, наткнулась на тонкую простынь и мое туго запеленатое тело. Глаза смотрели прямо, но даже через слезы я смогла рассмотреть чистый белый потолок с еле заметными хороводами трещинок.
Что происходит?
Часто заморгав, чуть повернула голову набок, тут же отдавшуюся сильной болью в виске.
- О боже.., - болезненный стон сам сорвался с губ, а когда рядом раздался долгий дребезжащий звук, похожий на сирену, а следом за ним перед глазами возникло взволнованное лицо одной из медсестер, я подумала, что сошла с ума, ибо то, что мне удалось разобрать из ее торопливой речи никак не укладывалось в голове.
- Ах ты ж божечки! Очнулась все таки! - взволнованные карие глаза смотрели прямо в мои, и казалось, видели именно меня. Но ведь это невозможно?
- Сейчас, сейчас, не шевелись. еще трубка эта. А как же без нее? Ведь не дышала же, - пальцы в перчатках коснулись онемевшей кожи возле губ и я почувствовала, как что-то шевельнулось во рту.
- Не шевелись говорю!
Сердце бешено колотилось все ускоряя и ускоряя свой бег, грозясь выскочить из груди. Но такого ведь не бывает? Какое сердце? Какой шум в ушах?
Но он был. Девятым валом он подгреб меня, и я тонула в непонятных и странных ощущениях, рассматривая окружающий мир словно из под огромной толщи воды. Еще чуть-чуть и я окончательно утону.
Паника накрыла с головой окончательно отрезая от реальности. Судорожно дергая руками и ногами, я пыталась позвать на помочь совершенно не понимая, что происходит, я уже не слышала, как медсестра вызвала врачей, не видела обеспокоенных лиц докторов и не почувствовала, как один из них быстро и профессионально сделал укол. Я просто окончательно потеряла связь с реальностью громко и натужно зовя Макса.
- Проснулась? - тихий незнакомый голос скорее констатировал факт, чем спрашивал.
Повернув голову набок, в сумерках, опустившихся на город, с трудом рассмотрела пожилую женщину, удобно устроившуюся на стуле.
- Вот и молодец. Заставила же ты нас поволноваться девочка.
С трудом сглотнув, выдохнула:
- Кто?
- Да сиделка я, можешь звать меня баб Зина, жених твой нанял, как узнал, что очнулась, так и нанял на полный день, да и ночь, - женщина нагнулась ко мне и внимательно всмотрелась в лицо и удовлетворенно улыбнулась. - А так я за тобой пару дней слежу, помыть, посмотреть за сестричками. За ними же тоже контроль нужен...
Женщина разговорилась, описывая ужасы больницы и перипетии тех, кому не повезло с сиделками. А я лежала и думала. Она ведь со мной разговаривала. Именно со мной. Но как? Она ответила на мой вопрос, она смотрела в мои глаза. Как? Я умерла... или нет? И все, что было, мне лишь приснилось? Страшный, отвратительный сон? И моя смерть, и Вадим, и авария Макса... Все сон?
- Машенька?
Очнувшись от вопроса, обращенного ко мне, непонимающе моргнула. Какая Машенька? Я Марина! Свое то имя я не забуду никогда.
- Наверно пить хочешь? Да в туалет? - она поднялась и , отойдя на пару минут, вернулась вновь, протягивая мне кружку с крышечкой и носиком. - Давай помогу. Много то нельзя, да подниматься сегодня тоже не желательно. Вот так, молодец...
Придерживая мою голову, дала отпить несколько глотков и сожалеющим голосом снова уточнила:
- Нельзя много. Через часик, если не заснешь, еще дам, - убрав кружку, нагнулась ко мне и спросила: - В туалет?
- Нет, - прошептав, обессилено упала на подушку.
- Ничего, Машунь, поправишься скоро, останется пара шрамиков, так ничего, их и не видно будет, вовремя тебя прооперировали. Кастельский врач от бога. Повезло что тут был. А вообще все это дело поправимое, руки ноги целы, голова на месте. Правильно ведь говорю? - она потрепала меня по руке и тяжело вздохнула.
А я не понимала. Ничего.
В голове шумело и этот неприятный, отвлекающий звук мешал сосредоточиться и понять: кто я? Марина? Или все же Маша? А все, что было раньше, все мои двадцать с лишним лет, были сном.
Мерный, не требующий ответов голос сиделки усыплял и вскоре я снова заснула, теперь действительно заснула, а не впала в серое забытье.
- Как моя любимая пациентка? - низкий приятный голос вывел из дремы, но окончательно я проснулась, когда почувствовала чужие пальцы на голове. - Ну-ну-ну, милая, прости что разбудил, но мне нужно видеть твое украшение, а потом и твои очаровательные глазки.
- Что?
- Та-а-ак, реакция есть. Давай посмотрим на свет. Следи за пальцами. Хорошо, - доктор, мужчина лет пятидесяти внимательно всматривался в мои глаза и следил за реакцией, а я так же пыталась рассмотреть его. Почему-то он показался удивительно знакомым. Когда же он хмыкнул и подмигнул, я окончательно его вспомнила. Именно этот врач осматривал Макса после операции. Делал кто-то другой, но этот проследил за результатом и потом так же хмыкнул и подмигнул, убеждая насупленного брата в том, что тому крайне повезло.
Макс! Где Макс?
- Так, так, так... И чего переживаем? Почему у нас сердечко шалит? - в это время доктор Кастельский, кажется именно такой была фамилия этого мужчины, мерил мой пульс. Нахмурив брови, он опустил руку и строго на меня посмотрел:
- Машуль. Тебе нельзя волноваться. Ты с таким трудом вышла из комы. Я если честно даже в растерянности, у тебя не было повреждений, которые могли бы повлечь за собой подобный результат, поэтому давай договоримся: не волноваться! Волноваться будет баб Зина, - врач кивнул в сторону сиделки. - Твой жених, да я. Договорились?
На меня уставились требовательные карие с желтыми прожилками глаза, и я против воли кивнула.
- Вот и молодец. Кстати, твой молодой человек скоро тут будет, - ободряюще мне улыбнувшись, он снова стал серьезным и остальные распоряжения касательно меня продиктовал сосредоточенной сиделке. Мне разрешалось пить в малых дозах, есть бульоны и кашки, и категорически запрещалось вставать. Как минимум сегодня.
Проводив удаляющуюся спину врача тоскливым взглядом, требовательно посмотрела на баб Зину и уже хотела было открыть рот, и сказать, что меня зовут совершенно иначе, а никак не Машуня, и у меня нет никакого жениха, а есть муж, который скорее всего стал бывшим, но не открыла. Умная мысль о психушке посетила меня очень вовремя, а вновь распахнутая дверь и вошедший в нее молодой человек так и вовсе заставил напрячься, потому как имя "Глеб" мне не говорило ничего, но его лицо, обеспокоенное и виноватое, я точно где-то видела.
- Машуль, радость моя, прости идиота! - первая же фраза парня ввела меня в ступор. Широко раскрытыми глазами я наблюдала, как незнакомец, за пару секунд оценив обстановку, картинно вздохнул, качнул головой и , махнув длинной темной челкой, прижал раскрытую ладонь к сердцу.
- Паяц! - баб Зина фыркнула и, недовольно поджала губы, расправила на себе складки больничного халата. - Девочка одной ногой в могиле была, а все туда же.