И вот теперь она брела куда-то без всякой цели на онемевших ногах и думала: а не броситься ли ей в море? Потому что дожить до утра на этих праздничных улицах казалось Нике делом немыслимым. А вернуться домой она не могла: без одной линзы все вокруг двоилось и расплывалось. Женщина чувствовала, что непременно попадет в аварию, а это гораздо хуже, чем мирно сгинуть в морской пучине. Так думала Вероника и на всякий случай подальше уходила от моря, от набережной, в глубь города.
Она сделала еще одну попытку осесть в теплом местечке. Свернула с набережной на одну из маленьких улочек, названия которой она не знала, но которая соединяла бульвар Круазетт с улицей Антиб. Вероника помнила, что где-то на этой скромной улочке укрылся небольшой уютный ресторанчик, – они были там с мужем несколько лет назад, когда только поселились в Мандельё.
Ресторанчик оказался на месте. Сквозь огромную витрину с нарисованным Санта-Клаусом Вероника углядела свободный столик и бросилась к входу со всех ног. Ворвалась в теплый предбанник – и поняла, что опоздала. За столик как раз усаживались две богато одетые дамы, а к ней уже спешил официант с сокрушенным выражением на длинном усталом лице... Вероника медленно повернулась лицом к выходу.
– Титова! – вдруг услышала она женский голос – и не поверила своим ушам. Кто здесь в Каннах мог знать ее девичью фамилию? Ника замерла на месте и торопливо огляделась.
Одна из опередивших ее дам энергично махала рукой с зажатой в ней крохотной сумочкой. А пальцем другой руки она тыкала в стул между ней и подругой, приглашая присоединиться к компании. Вторая женщина, склонив голову набок и чуть подавшись вперед, щурилась на Веронику сквозь очки в модной дорогой оправе.
Вероника напряглась, но не сумела с ходу сообразить, приходилось ли ей когда-нибудь раньше видеть этих женщин. И все-таки сердце ее радостно подпрыгнуло в груди. Какое счастье не оказаться в такую ночь одной среди чужих, равнодушных к ее беде иностранцев! Женщины же эти явно ее знали, и были, сразу видно, одного с ней круга. А значит, не придется потом возить их по распродажам и за свой счет покупать подарки родне.
Официант расплылся в счастливой улыбке и склонился в полупоклоне, рукой указывая женщине направление. И Ника с робкой улыбкой сделала шаг к столику...
Женщины были веселые, цветущие, уже немного пьяненькие. Видно, это был их не первый за вечер ресторан. Одеты хорошо, все из новых коллекций, все приобретено в тех магазинах, где закупалась и Вероника, так что она могла бы с ходу оценить стоимость нарядов и той и другой.
– Мы знакомы? – полушепотом спросила она, останавливаясь у столика.
– Знакомы, знакомы, – ворчливо отозвалась одна из женщин, невысокая, слегка полноватая, с простым симпатичным лицом и пушистыми светлыми волосами, изящно заколотыми на затылке. – Совсем зазналась, Титова, чешешь мимо, по сторонам даже не смотришь. Давай падай на стул.
Вероника опустилась на кончик стула, страдая от неловкости. Она-то считала, что женщины сразу назовут себя или она при ближайшем рассмотрении сумеет их узнать. А вот ничего подобного: она не узнала, а незнакомки вели себя так, будто представляться не имело никакого смысла. Ясно одно: они не жены Андрюшиных партнеров, потому что знают ее по прежней фамилии. А другими знакомыми Вероника за последние годы не обзавелась. И значит, ничего нет ужасного в том, что она не помнит этих женщин: люди с годами меняются, и не обязательно в худшую сторону. На этом и решила сыграть Вероника.
– Вот я перебираю в уме всех потенциальных красавиц из моего детства и юности, но, похоже, вы обе превзошли самые смелые ожидания, – с хитрым видом проговорила она.
Женщины переглянулись – и захохотали.
– Ну, загнула, Титова, – сквозь смех пробормотала светловолосая. – Всегда была хитренькая. Скажи уж просто: не узнаешь нас в этом гриме!
– Не узнаю, – согласилась Вероника, тоже смеясь. – Хоть убейте, не узнаю.
– Пятую школу помнишь? Седьмой класс?
«Черт возьми!» – подумала Вероника. Именно эту школу и этот класс ей меньше всего на свете хотелось вспоминать. Однако она кивнула.
– Ничего она не помнит, Сашка! – вступила в разговор вторая, темноволосая, с суховатыми чертами лица и недобрым взглядом выпуклых темных глаз. – Это мы с тобой сидели на месте, а она каждый год школы меняла. Ну как ей упомнить каких-то школьных подруг?!
– Сашка? – потрясенно пробормотала Вероника и схватилась рукой за грудь. – Сашка Афанасьева? Неужели ты?
Перед глазами возникла тоненькая светловолосая девочка в форменном костюмчике. Вечно растрепанные волосы, удивленно распахнутые глаза. Глаза или смеялись, или блестели от слез – казалось, Сашка просто не умела находиться в состоянии покоя. Что общего между ней и этой холеной дамой?