— Нет, — возразила Эбби. — Нет. Это ты мог бы вызвать «скорую». Ты мог бы сразу честно признаться Лекси. Я могла бы. Или Джастин. Только не вали все на Дэниела. Ты взрослый человек, Раф. Никто не приставлял к твоему виску пистолет, никто силой не заставлял тебя держать язык за зубами. Все, что ты делал, было твоим собственным выбором.
— Может быть. Но я поступил так, потому что мне велел Дэниел, и ты тоже. Ведь в ту ночь мы с тобой были здесь одни, верно я говорю? Как долго? Час? Если не больше. И все это время ты твердила об одном — что нужно позвать кого-то на помощь. Когда же я сказал тебе: «Ну давай позовем», — ты ответила «нет». Потому что Дэниел велел нам ничего не предпринимать. У Дэниела есть план. Дэниел знает, как поступить дальше.
— Потому что я ему доверяю. А доверяю я ему, потому что он это заслужил. Потому что я ему благодарна. Думаю, и ты тоже. Все, что у нас есть, мы имеем благодаря Дэниелу. Если бы не он, гнить мне и по сей день в моей полуподвальной каморке. Может, для тебя это не важно, а для меня…
Раф хохотнул — громко, резко. Я невольно съежилась.
— Гребаный дом! — воскликнул он. — Стоит кому-то намекнуть, что наш возлюбленный Дэниел далек от совершенства, как ты начинаешь тыкать нам в лицо этим домом. Я молчал лишь потому, что поначалу думал: а вдруг ты права, вдруг я ему действительно что-то должен, — но теперь… У меня этот дом в печенках сидит. Очередная блестящая идея нашего Дэниела, и как она сработала? На Джастина без содрогания нельзя смотреть, ходячая развалина, ты теперь умеешь лишь поддакивать. Я пью больше, чем мой папаша-алкоголик. Лекси едва не умерла. И большую часть времени мы друг друга на дух не переносим. И все этот гребаный дом.
Эбби вскинула голову и посмотрела на него.
— Дэниел тут ни при чем. Он лишь хотел…
— Чего он хотел, Эбби? Чего? Ты можешь мне сказать? Чего ради, если на то пошло, он подарил каждому из нас долю?
— Потому, — ответила она с пугающими нотками в голосе, — что он о нас заботится. Прав он или нет, но он решил, что так для нас лучше, что только так мы все пятеро будем по-настоящему счастливы.
Я ожидала, что Раф расхохочется, но ошиблась.
— Знаешь что, — сказал он спустя пару секунд, по-прежнему глядя в свой стакан, — поначалу мне тоже так казалось. Честное слово. Что он все делает ради нас, что он нас любит и все такое прочее. — Раф произнес эти слова совершенно беззлобно, не было в его голосе ни горечи, ни гнева — лишь усталая меланхолия. — Когда-то ради Дэниела я был готов на все. В буквальном смысле на все.
— А потом прозрел, — съязвила Эбби, и все же голос ее слегка дрогнул. Такой расстроенной я видела ее впервые; даже когда я завела разговор про куртку, она восприняла это гораздо спокойнее. — Тот, кто дарит своим друзьям дом ценой в миллион, делает это исключительно из эгоистических соображений. Попахивает паранойей.
— Я и об этом думал. Думал подолгу и часто, особенно в последние недели. Видит Бог, я не хотел… но терпеть было выше моих сил. Все равно что отковыривать струпья с болячки. — Раф посмотрел на Эбби и мотнул головой, убирая от лица волосы. Алкоголь уже начал делать свое дело. Глаза его были налиты кровью и опухли, словно он плакал. — Предположим, нас всех зачислили бы в разные колледжи. Предположим, мы бы никогда не встретились. Чем, по-твоему, мы бы сейчас занимались?
— Понятия не имею, о чем ты.
— С нами бы все было в порядке, со всеми четверыми. Может, было бы трудновато первые несколько месяцев, потребовалось бы какое-то время, чтобы завести друзей. Знаю, все мы тяжело сходимся с людьми, но это преодолимые трудности. Именно этому люди и учатся в колледже — как жить в большом и страшном мире. У нас появились бы друзья, мы бы общались…
— Лично я не смог бы, — тихо, но решительно возразил Джастин. — Я бы пропал без вас.
— Ничего бы с тобой не стало. Никуда бы ты не пропал. Завел бы себе дружка — как и ты, Эбби. И не такого, с которым можно изредка переспать после особенно забойного дня, а постоянного парня, партнера. — Он грустно улыбнулся в мою сторону. — Что касается тебя, глупышка, то я не уверен. Но в любом случае ты нашла бы, где и с кем оттянуться.
— Спасибо за ценные советы, — холодно отозвалась Эбби. — Тоже мне наставник нашелся. То, что Джастин не нашел себе дружка, вовсе не означает, что Дэниел какой-то антихрист.
Раф никак не отреагировал на ее выпад, и это почему-то меня немного испугало.
— Нет, не значит, — согласился он. — Но ты задумайся об этом хотя бы на секунду. Если бы мы не встретились, что бы сейчас без нас делал твой Дэниел?
Эбби одарила его ледяным взглядом.
— Занимался бы альпинизмом. Баллотировался в мэры. Жил бы здесь, в этом доме. Откуда мне знать?
— Ты можешь представить его на балу первокурсников? Или в качестве члена студенческого общества? Или болтающим с девушкой на семинаре по американской поэзии? Я серьезно, Эбби. Я задал вопрос и жду на него ответ. Ты можешь такое представить?
— Я не знаю! Раф, мне надоели твои «представим» и «предположим», это вечное сослагательное наклонение! Оно ничего не значит. Откуда мне знать, что было бы! Я не ясновидящая. Как, впрочем, и ты.
— Может, и нет, — согласился Раф, — но кое-что я все-таки знаю. Дэниел никогда — повторяю, никогда! — не научился бы жить в реальном мире. Не знаю, родился он таким или в детстве стукнулся обо что-то головой и повредил мозги, но он не способен жить нормальной, человеческой жизнью.
— С Дэниелом все в порядке, — холодно и отчетливо произнесла Эбби, и каждый слог показался мне острым осколком льда. — Повторяю, все в порядке.
— Эх, если бы так, Эбби. Пойми, ведь я его люблю, до сих пор люблю, несмотря ни на что. Но с ним всегда что-то не так. Всегда. И ты не можешь этого не знать.
— Он прав, — подал голос Джастин. — Я тебе никогда не говорил, но когда мы только познакомились, в тот самый первый год…
— Заткнись! — злобно прикрикнула на него Эбби. — Закрой свой поганый рот! Лучше на себя посмотри. Если у Дэниела с головой не все в порядке, то как с головой у тебя? Да и ты тоже, Раф…
Раф водил пальцем по запотевшему стакану, рисуя на нем какие-то узоры.
— Все мы — за исключением Дэниела, — сказал он, — разумеется — при желании можем нормально общаться с другими людьми. Например недавно я снял одну девчонку. Твои студенты тоже на тебя заглядываются. Джастин кокетничает с блондином, который работает в библиотеке, — только не отпирайся, дружок, я собственными глазами видел. Лекси могла поприкалываться с народом в кафешке. У нас нет проблем, мы не бежим от мира… Но Дэниел… На всей планете лишь четыре человека в упор не видят, что перед ними — психически больной человек, и вся эта четверка сейчас находится здесь. Так что не будь его, с нами было бы все в порядке, чего не скажешь о нем самом. Без нас Дэниел был бы более одинок, чем сам Господь Бог.
— И что из того? — спросила Эбби после небольшой паузы. — Что?
— То, — ответил Раф, — если ты хочешь знать мое мнение, что именно поэтому он и подарил нам доли в доме. А вовсе не потому, что ему захотелось нас осчастливить. Потому что ему нужны были люди здесь, в его личном мирке. Чтобы запереть нас в нем навсегда.
— Ты!.. — воскликнула Эбби, задыхаясь. — Ты — гнусное ничтожество. Как только тебе хватает наглости…
— У него и в мыслях не было защищать нас, Эбби. Никогда. Потому что на самом деле ему нужно другое: сохранить им же созданный мирок. Признайся честно, с чего это ты сегодня утром поехала с ним в участок? Почему не захотела оставить его наедине с Лекси?
— Потому что не хотела оставаться с тобой — вот почему. Потому что на тебя противно смотреть, потому что твои выходки сидят у меня в…
— Чушь. Что, по-твоему, он собирался сделать с Лекси, если бы она вдруг намекнула, что готова продать свою долю, или выложила легавым все, что ей известно? Вот ты говоришь, я мог давно ей все рассказать. Что, как ты думаешь, Дэниел сделал бы со мной, если бы решил, что я позволяю себе самодеятельность? Ведь у него есть план, Эбби. Он сам сказал мне, что у него есть план на все случаи развития событий. И что же входит в его план, как ты думаешь?