— Никак, — ответила я и встала, чтобы проверить, как там поживает наш кофе. — Работа — дело святое.
— Ты думаешь? А мне в воскресенье показалось, что его мысли заняты чем-то другим.
Все-таки он зол на меня из-за Оливии. Извиняться не стоит, будет только хуже. Не успела я придумать, что бы такого сказать, как раздался звонок в дверь. Я даже подскочила (надеюсь, не слишком высоко) и направилась к двери, умудрившись по дороге больно удариться ногой об угол дивана. Фрэнк, не вставая с пола, проводил меня вопросительным взглядом.
Это был Сэм.
— А вот и ответ, — произнес Фрэнк с довольной ухмылкой и встал. — К тебе у него доверие полное, а вот что касается меня, это еще как сказать. Ладно, встречай гостя, кофе я беру на себя.
Сэм выглядел измученным. Его усталость я почувствовала сразу — он весь словно обмяк, когда целовал меня, и вздохнул, будто у него гора свалилась с плеч.
— Как я рад тебя видеть, — произнес он, однако в следующий миг заметил Фрэнка. Тот помахал ему рукой из кухни. — А… понятно.
— Добро пожаловать в лабораторию по созданию Лекси Мэдисон, — бодро отозвался Фрэнк. — Кофе будешь? Или свинину в кисло-сладком соусе? С хлебцами или без?
— Буду, — ответил Сэм и заморгал. — То есть нет. Только кофе. Если у вас работа, зачем вам мешать. Я лишь хотел… ты очень занята?
— Ничего страшного. Мы как раз ужинали. А ты сам что сегодня ел?
— Обо мне не беспокойся, — уклончиво ответил Сэм, опустил на пол сумку и принялся снимать пальто. — Тебя можно на пару минут? Если, конечно, ты не очень занята.
Вопрос был задан мне, но с ответом влез Фрэнк:
— Какие могут быть вопросы! Давай присоединяйся! — Он помахал рукой, указывая на футон. — Молоко добавлять? А сахар?
— Без молока, два куска сахара, — ответил Сэм и рухнул на футон. — Спасибо.
Меня не проведешь: он был голоден как пес, однако притрагиваться к купленной Фрэнком еде не желал. В его сумке лежали ингредиенты для чего-то более изысканного, нежели цыпленок в лимонном соусе, и, положи я ему сейчас на плечи руки, уже минут через пять Сэм снова был бы самим собой. Похоже, то, что касается наших с ним отношений, мое участие в тайной операции, не самое для нас страшное.
Я села рядом с Сэмом — как можно ближе, но не вплотную — и спросила:
— Как дела?
Он быстро пожал мою руку, а сам потянулся к пальто, переброшенному через спинку дивана, и вытащил записную книжку.
— Ага, вот она. Главным образом мы пытались сузить круг подозреваемых. Ричард Дойл, тот самый, что обнаружил тело. Стопроцентное алиби. Затем проверили все папки из «бытовухи», которые ты пометила. Здесь тоже все чисто. Теперь занимаемся остальными фигурантами и убийствами, которые ты расследовала. Но пока ничего.
При одной только мысли, что «убойщики» копаются в моих папках, а в их головах тем временем рождаются версии одна неправдоподобнее другой — вы слышали, они так похожи! — у меня кольнуло между лопатками.
— Похоже, что Интернетом она не пользовалась. В сеть под своим логином ни разу не входила. Странички на Myspace у нее не было. Даже электронным адресом, который получила в Тринити, и тем не пользовалась. В общем, здесь все по нулям. Что касается самого колледжа, тут тишь да гладь — никаких конфликтов, никаких склок. Возникает впечатление, будто там такие вещи вообще не проходят. Так что, если бы что-то было, мы наверняка бы знали.
— Не хотел говорить, но придется: я тебя предупреждал, — произнес Фрэнк ангельским тоном, расставляя чашки. — Впрочем, жизнь порой заставляет делать то, что тебе неприятно.
— Это точно, — рассеянно согласился Сэм. Фрэнк наклонился к нему и лакейским жестом подал ему чашку, а сам подмигнул мне из-за спины. Я сделала вид, что не заметила. Одно из правил Сэма: никогда не порти отношений с теми, кто занят с тобой в расследовании. Однако есть люди — например, наш бесценный Фрэнки, — которые настолько толстокожи, что в упор не видят, когда он зол. — Знаешь, Кэсси, что я подумал… Если нам и дальше сужать круг подозреваемых, это может длиться бесконечно. Но раз у нас никаких мотивов и никаких зацепок, что нам еще остается? Мне просто не от чего оттолкнуться. И я подумал: вот бы мне в руки хотя бы одну стоящую идейку, чтобы знать, что искать… Не могла бы ты мне помочь?
На мгновение моя квартирка погрузилась в уныние, такое густое и липкое, что я ощущала его кожей. Обычно, расследуя очередное убийство, я устраивала мозговой штурм у себя дома: ночь, виски, на диване Роб — крутит в пальцах резиновое колечко, а сам тем временем выискивает проколы в моих рассуждениях. К операции «Весталка» мы привлекли Сэма. Помню, как он робко улыбался мне, как у окна кружила мошкара, а я про себя думала, как хорошо нам троим, хорошо, несмотря ни на что. Какие мы счастливые и неиспорченные. Моя тесная квартирка, кисловатый запах остывшей китайской еды; нога, которая все еще болела, после того как я стукнулась об угол дивана, Фрэнк с его многозначительными взглядами и улыбочками, — нет, это скорее дурной сон или жутковатое, искаженное отражение в кривом зеркале. В какой-то момент меня посетила совершенно абсурдная мысль: «Хочу домой!»
Сэм отодвинул в сторону стопку топографических карт — осторожно, поглядывая на нас, словно хотел убедиться, что никому не помешал, — и поставил на стол чашку. Фрэнк примостил задницу на самый край дивана, подпер руками подбородок и сделал вид, что задумался. Я же старалась смотреть в пол, лишь бы они не заметили выражение моего лица. На столе, под картонкой с рисом, лежало фото Лекси на приставной лестнице в Уайтторн-Хаусе, в комбинезоне и мужской рубашке, вся с ног до головы в белилах. Впервые ее вид не вызывал у меня отторжения. Она словно спустила меня на грешную землю, плеснув в лицо свежей водой, рассеяла все прежние мысли. Я даже потянулась и накрыла снимок ладонью.
— Ну хорошо, попробую, — ответила я. — На многое не рассчитывай, этого я тебе не обещаю. При данных-то обстоятельствах.
Обычно психологический портрет строится на шаблонах. Чаще всего, при единичном убийстве, никогда точно не знаешь, что случайность, а что настоящая зацепка; что лишь следствие жизненных обстоятельств убийцы, а что — результат его тайных черных замыслов. Одно-единственное убийство в среду вечером мало что говорит, а вот будь их три, и все похожи, — это уже дает основание утверждать, что у нашего парня тем вечером была лазейка; и если вы откопали кого-то, чья женушка по средам играет в лото, желательно не хлопать ушами. Фраза, брошенная во время изнасилования, сама по себе мало что значит. А вот если изнасилований было четыре, это уже зацепка. Глядишь, бывшая подружка или жена ее узнает.
— Все, что угодно, — сказал Сэм. Открыл блокнот, достал ручку и подался вперед, поедая меня глазами — мол, я готов. Затем повторил: — Все, что угодно.
— Ладно, — ответила я. Мне даже не нужна была папка. Хватит того, что всю ночь напролет размышляла над этой загадкой, пока Фрэнк, словно буйвол, храпел на полу, а черный цвет за моим окном сменялся серым, а потом золотым. — Прежде всего убийца скорее мужчина. Женщину, конечно, тоже исключать нельзя; если вам вдруг попадется подозрительная особа, не проходите мимо, но, по статистике, удар ножом — в большей степени мужское преступление. Будем считать, что имеем дело с мужчиной.
Сэм кивнул:
— И я так думаю. А что скажешь насчет возраста?
— Во всяком случае, не подросток. Это однозначно. Уж слишком хорошо все продумано, до малейших деталей. Но и не старик. Накачанная мускулатура в данном случае тоже не обязательна, а вот хорошая физическая форма нужна: бегать по сельским дорогам, карабкаться через изгороди, тащить тело. По моим прикидкам — от двадцати пяти до сорока лет.
— А еще похоже, — сказал Сэм и черкнул что-то в блокноте, — что местность он знает хорошо.
— Верно, — согласилась я. — Либо местный, либо постоянно крутился в окрестностях Гленскехи, потому что округу знает как свои пять патьцев. Думаю, даже сделав свое черное дело, он еще какое-то время зависал где-то поблизости. Убийцы, совершившие преступление, так сказать, на чужом поле, обычно стараются как можно скорее слинять. Судя по картам, тамошняя округа — настоящий лабиринт, но ведь когда Лекси от него убежала, он нашел ее — и это в глухую-то ночь! Напоминаю, Гленскехи не город, уличных фонарей там нет.