17
Инспектор Легенек явился через четверть часа после утреннего звонка Вандузлера. Прежде чем он выразил желание побеседовать с молодой женщиной, у него состоялся краткий тайный совет с бывшим начальником. Выходя из большой комнаты, Марк чуть ли не силой увел за собой крестного, чтобы дать Александре возможность поговорить с коротышкой с глазу на глаз.
Вандузлер с крестником прохаживался по саду.
– Если бы не ее приезд, я, скорее всего, выбросил бы все из головы. Что ты думаешь об этой девушке? – спросил Вандузлер.
– Говори тише, – сказал Марк. – Малыш Кирилл играет в саду. Она не дура и прекрасна, как ангел. Ты и сам заметил, надо полагать.
– Само собой, – ответил Вандузлер раздраженно. – Это бросается в глаза. Но и только?
– Трудно судить об остальном за такой недолгий срок, – сказал Марк.
– Ты всегда говорил, что тебе и пяти минут достаточно, чтобы разобраться в человеке.
– Ну ладно, это не совсем так. Когда человек пережил грустную историю, разобраться в нем труднее. А ей, по-моему, крепко досталось. Разочарования, словно брызги в водопаде, смазывают картину. Мне знаком этот эффект падающей воды.
– Ты ее расспрашивал?
– Боже мой, я же просил тебя говорить потише. Нет, ни о чем я ее не расспрашивал. Так не делают, представь себе. Я догадываюсь, вычисляю, сопоставляю. Невелика хитрость.
– Думаешь, ее бросили?
– Ты бы лучше об этом помалкивал, – отозвался Марк.
Крестный поджал губы и пнул камешек.
– Это мой камешек, – заметил Марк сухо. – Я оставил его тут в четверг. Мог бы и спросить, прежде чем забирать его себе.
Вандузлер пинал камешек несколько минут. Потом он затерялся в высокой траве.
– Молодец, – сказал Марк. – Думаешь, они валяются на дороге?
– Продолжай, – сказал Вандузлер.
– Значит, эффект водопада. Добавь сюда исчезновение ее тети. Это уже слишком. Мне кажется, что девушка честна. Она мягкая, искренняя, хрупкая, такая тонкая в душе, что способна переломиться, как ее шейка. В то же время она вспыльчива и мнительна. Из-за ерунды уже выпячивает подбородок. Нет, не совсем так. Я бы сказал, у нее тонкость мысли при цельной натуре. Или наоборот, цельность мысли при тонкой натуре. Черт, я запутался, впрочем, плевать. Но в деле с тетушкой она пойдет до конца, можешь быть уверен. Однако говорит ли она всю правду? И тут я не могу судить. Как поступит Легенек? Я хочу сказать, что вы намерены предпринять?
– Покончить с секретностью. Все равно эта девушка, как ты говоришь, перевернет небо и землю. Вот мы тем же и займемся. Под любым предлогом начнем расследование. Пока все слишком размыто и нам не за что ухватиться. Думаю, за нами первый выстрел. Но проверить историю со звездным свиданием в Лионе невозможно, муж не помнит названия гостиницы на открытке. Не помнит даже, откуда открытка была отправлена. У него голова дырявая. Или он просто притворяется, а никакой открытки никогда и не было. Легенек связался с лионскими гостиницами. Никто с таким именем там не останавливался.
– Ты думаешь так же, как Матиас? Что Софию убили?
– Полегче, мой мальчик. Святой Матфей поторопился.
– Матиас может быть быстрым, когда нужно. Охотники-собиратели иногда такие. Но почему сразу убийство? Почему не несчастный случай?
– Несчастный случай? Ну нет. Тело уже давно нашли бы.
– Значит, возможно, ее убили?
– Легенек так и думает. София Симеонидис в самом деле очень богата. Зато ее муж полностью зависит от политической конъюнктуры: он всегда может потерять свою высокую должность. Но трупа нет, Марк. А нет трупа – нет убийства.
Выйдя из дома, Легенек еще раз посовещался с Вандузлером. Потом кивнул всем и ушел, низенький, но полный решимости.
– Что он собирается делать? – спросил Марк.
– Начинать расследование. Играть со мной в карты. Разрабатывать Пьера Реливо. А когда на тебя насядет Легенек, это уже не шутки, поверь. Его терпение неисчерпаемо. Я был с ним на траулере и знаю, о чем говорю.
А через день на них обрушилась страшная новость. Впрочем, Легенек объявил ее вечером без особого волнения. Ночью вызывали пожарных, чтобы потушить сильный пожар на одной из заброшенных улочек в Мезон-Альфоре. Пожарные подоспели, когда огонь уже перебрасывался на пустующие лачуги на берегу реки. Пожар был потушен только к трем часам утра. Среди развалин – три сгоревшие машины, а в одной из них – обгоревшее тело. Легенек узнал о несчастном случае в семь утра, когда брился. В пятнадцать часов он заехал к Пьеру Реливо в его контору. Реливо с уверенностью опознал базальтовый камешек, который показал ему Легенек. Вулканический талисман, с которым София Симеонидис никогда не расставалась: она носила его с собой в сумочке или кармане уже двадцать восемь лет.
18
Александра сидела на постели, поджав под себя длинные ноги и закрыв лицо руками, она не хотела ничему верить без подробностей и доказательств. Было семь часов вечера. Легенек разрешил Вандузлеру и остальным остаться в комнате. Обо всем сообщат завтрашние газеты. Люсьен проверял, не запачкал ли малыш его ковер фломастерами. Его это беспокоило.
– Почему вы поехали в Мезон-Альфор? – говорила Александра. – Вы что-то знали?
– Ничего, – заверил Легенек. – У меня на участке четверо числятся пропавшими. Пьер Реливо не желал объявлять жену в розыск. Он был уверен, что она вернется. Но ваш приезд помог мне, скажем… убедить его подать заявление. София Симеонидис была в моем списке и у меня в голове. Я поехал в Мезон-Альфор, потому что это моя работа. К слову сказать, я там был не один. Там были и другие инспектора, искавшие подростков и сбежавших супругов. Но женщину искал я один. Знаете, женщины пропадают куда реже, чем мужчины. Когда пропадает женатый мужчина или подросток, мы особо не беспокоимся. Но вот если исчезает женщина, можно опасаться самого худшего. Понимаете? Но тело, простите, не поддавалось идентификации, даже по зубам: их, можно сказать, не осталось.
– Легенек, – перебил Вандузлер, – можешь обойтись без подробностей.
Легенек покачал мелкой головой с крупными челюстями.
– Пытаюсь, Вандузлер, но мадемуазель Хауф-ман хочет быть уверена.
– Продолжайте, инспектор, – произнесла Александра негромко. – Я должна знать.
Лицо молодой женщины было заплакано, черные волосы, до которых она дотрагивалась мокрыми от слез руками, спутались и слиплись. Марку хотелось все исправить, высушить их и причесать. Но на самом деле он ничем не мог ей помочь.
– Лаборатория над этим работает, и, возможно, понадобится несколько дней, чтобы получить новые результаты. Однако сгоревший человек был невысоким, и это наводит на мысль о женщине. То, что осталось от машины, буквально просеяли сквозь мелкое сито, но ничего не нашли, ни клочка одежды, ни мельчайшей вещицы – ничего. Огонь разожгли, обильно облив бензином не только тело и машину, но и землю вокруг, и фасад дома у реки, к счастью пустующего. На этой улице никто уже не живет. Она предназначена под снос, и там догнивают несколько брошенных машин, в которых иногда ночуют клошары.
– Значит, место было выбрано удачно, верно?
– Да. Потому что, когда вызвали пожарных, огонь уже сделал свое дело.
Инспектор Легенек раскачивал на пальце пакетик с черным камнем, и Александра провожала взглядом это монотонное покачивание.
– Что еще? – спросила она.
– На месте ног обнаружены два кусочка расплавленного золота, – возможно, это были кольца или цепочка. Значит, человек был достаточно богат, чтобы обладать золотыми украшениями. Наконец, на том, что осталось от переднего правого сиденья, найден уцелевший в огне черный камешек, кусочек базальта, – несомненно, все, что осталось от содержимого сумочки, лежавшей на сиденье справа от водителя. Больше ничего. Должны были сохраниться и ключи. Но, как ни странно, никаких следов ключей не обнаружено. Я поставил на этот камешек. Понимаете? Трое других пропавших с моего участка были мужчинами высокого роста. Поэтому я немедленно поехал к Пьеру Реливо. Я спросил у него, захватила ли его жена с собой ключи, как делают обычно. Представьте, не захватила. Реливо сказал, что София имела обыкновение прятать ключи в саду, как девчонка.