–Веня, я все! Я пошел домой, – восторженно закричал он.
А меня заело, что он смог уложить его практически не целясь, поэтому я только недовольно буркнул в ответ:
– Ну, давай, иди!
Но брат так был рад своему успеху, что мое ворчание, казалось, растворилось в воздухе, не коснувшись его ушей, и не успел я опомниться, как он уже вприпрыжку убежал домой.
От досады я целый день бродил в поисках зайца по всем окрестностям, даже сидел в засаде в стоге сена, но удача явно не сопутствовала мне в этот день. Когда я пришел домой, то обнаружил, что Валькиного зайца уже запекли с чесноком и овощами. Отец, увидев меня, хлопнул по плечу и говорит:
–Садись, охотник! Будем кушать зайца!
Вальке, как главному герою, отрезали самый вкусный кусок, отец положил ему заячей печенки, как положено настоящему охотнику.
Жизнь она ведь везде жизнь, при любых обстоятельствах, даже когда вокруг пылает ад.
У отца была очень сложная и опасная работа. На момент нашего приезда, в районе действовало 12 банд. Каждая банда обычно состояла из четырех людей, вооруженных ручным пулеметом Дегтярёва, автоматами, винтовками и гранатами. Банда носила название по имени своего предводителя. Скрывались они в лесу и в нашем районе лесные массивы были особенно густыми, заросшие могучими дубами, ясенем. Бандиты создавали укрепления, так называемые схроны, перекрывали их и маскировали кустами. Днем они обычно отсиживались в своих убежищах, а ночью выходили на задание. Связь между бандами поддерживалась с помощью связных, которые ездили на велосипедах и лошадях. Помимо друг друга, банды контактировали, опять же, благодаря связным, с бандитами Польши и Литвы, именно оттуда их снабжали новым оружием. Часто к действующим бандам района присоединялись банды из других местностей, бывало, что три-четыре объединялись в одну и устраивали засады.
Зимой бандиты выходили из своих схрон только в ветряную погоду, чтобы не оставлять следов, шли друг за другом гуськом, как волки. Каждый день сотрудники отца прочесывали квадрат за квадратом лесной массив. У них были щупы, метра по два, стальные, толщиной с палец, которые они использовали для обнаружения в лесу схрон. Щуп загонялся в землю и если упирался во что-то твердое, то солдаты определяли, что это перекрытие, тут же в рассыпную начинали расчищать снег и искать вход, и когда находили – срывали крышку и ждали, что будет дальше. Бандиты обычно выскакивали из убежища, попутно открывая огонь из автомата вокруг себя, но солдаты знали про эту особенность. Если бандеровцы продолжали просто сидеть в схроне, то один из солдат подползал к входу, бросали внутрь дымовые шашки. Живыми бандитов не брали – расстреливали на месте. Летом работа по обнаружению националистов усложнялась в разы из-за густой растительности, ведь крышки, закрывающие вход в схрон, маскировались так, что на них даже росли кусты. Схрон был в глубину метра три и в длину метров пять, внутри были сколочены двухэтажные лежанки, был стол, стул, убежище освещалось свечами и керосиновой лампой. Был сделан довольно приличный запас продуктов питания, которые бандеровцы забирали при вылазках у местного населения: они не были обделены ни самогоном, ни салом, ни хлебом. Однажды, удалось захватить связную, на карте она указала несколько схрон, благодаря чему получилось накрыть одновременно несколько банд.
Отец старался не передвигаться на машине по дорогам, так как это было опасно. Поэтому использовались фаэтоны – это такая карета, как правило, польского производства, которая состояла из упряжки для четырех лошадей. В фаэтоне люди располагались по двое спереди и сзади и были вооружены пулеметами. Ездили обычно по лесным тропинкам, полям с посевами, а обратно возвращались обязательно другой дорогой, никогда не повторяя маршрут дважды из-за постоянной опасности попасть в засаду.
1 августа 1947 года отец должен был выехать в одну из близлежащих деревень, но по какой-то причине задержался, и основная группа отправилась без него на двух подводах. Под вечер мы услышали, как на всем галопе к дому приближается одна из подвод. Из нее шатаясь, вышел солдат, раненый в живот, а еще один убитый лежал внутри. Ефросинья Акимовна выскочила из дома:
– Что с тобой? – крикнула она солдату.
– В живот подстрелили, – прохрипел он.