Члены совета снова загудели, многие из них вскочили, затрясли кулаками. Слова Роттона о том, что люди – их братья, пришлись им не по вкусу.
- Именно к братьям! – он возвысил голос так, что зазвенело в ушах. -Разве вы забыли, что у нас общий корень? Забыли, как люди кормили нас – немощных, после того, как мэтр Крафвин изгнал хворь? Разве не он сейчас остался по ту сторону железного обруча? Не он ли погибает там, а мы здесь сидим и судим: как наказать девочку за то, что единственная вспомнила о совести?!
Роттон тоже вскочил, и Дрох-тин ощутила, как тяжело было ему сейчас. Он понимал, что тут его слова никто не примет к сердцу, но не мог остаться в стороне.
- Что же ты предлагаешь нам, гном? - сквозь зубы процедил Таршат-тар. Слова Роттона пришлись ему не по душе.
- Узнать правду. Не заносить топора, пока не станет ясно – где и чья вина. А лучше – собрать войско и идти к людям…
- Это – хороший совет, - оборвал его Верховный король. – И мы им обязательно воспользуемся.
Он еще тянул слова, а Дрох-тин уже знала – Роттон проиграл. Таршат-тар соберет войско, но не для того, чтобы кого-то тут спасать.
- Но прежде, я хочу, чтобы вы – мои братья, решили: имеет ли право самодовольная выскочка называться наследницей после того, что натворила?
Гномы снова загудели. На этот раз – одобрительно. Они расселись по местам – все, кроме Роттона. Он окинул взглядом тех, кто сидел за столом, задержался на Таршат-таре, а потом вышел. Никто не окрикнул его, как и не стал бы слушать, реши он снова заступаться за Дрох-тин. Совет был в самом разгаре, но не стоило слушать до конца, чтобы догадаться – ее больше не считали будущей королевой. С ней больше вообще не хотели считаться.
Сердце Дрох-тин забилось медленнее. Клокотавшие в нем всё это время обида и негодование уходили, превращая живое в камень. Теперь как никогда она была гномкой – твердой и упрямой. Оторвавшись внутренним взором от совета, она встала с земли, отряхнула штаны и зашагала туда, где устроились спасенные люди. Дрох-тин знала, что Хром велел им уходить в Надвин, но они не спешили.
Брезжил рассвет, плыли по небу отливающие бордовым облака, сыпалась морось на лицо, налипала на бровях. Дрох-тин шагала, выжигая последнее тепло в душе. Теперь у нее, как и у людей, не осталось ничего другого. Только Надвин.
Следом за гномкой раздались шаги – кто-то не скрываясь топал ногами. И Дрох-тин не удивилась, когда, обернувшись, увидела Хоралика. Он был сам не свой – злой больше обычного, со сжатыми кулаками, да еще и бубнил что-то под нос. Она решила, что должна уже показать ему, что больше в нем не нуждается.
- Чего тебе? – спросила с вызовом.
- Я клялся, что буду защищать тебя, - играя кустистыми бровями, ответил он.
- Ты уже исполнил свой долг перед своим королем. Чего тебе еще надо?
Он фыркнул, а потом выругался вполголоса.
- Да говори ты толком, чем я опять тебе не угодил?! – стараясь не смотреть в ее сторону, выпалил Хоралик. - Чем не хорош?
Дрох-тин махнула рукой – что с тобой разговаривать? И так всё ясно. Хотела было отвернуться, но он ухватил ее за руку, дернул, поворачивая к себе.
- Нет, ты уж скажи. Чем я еще перед тобой виноват?
- А разве не ты суженному моему всё, как есть, выложил?
- И как ты себе это представляешь? Ты же одаренная девка, видишь, поди – нет во мне магии ни капли.
- Ты мог передать слова через магический шар…
Он не дал договорить.
- Ага, в штанах, вон, его таскаю! Показать?
Но тут же фыркнул и отвернулся, снова изрыгая ругательства. Гномка не узнавала его – колючий, дерганный, что с ним творилось? Может, и впрямь не он донес Таршат-тару?
- Я больше ему не невеста. И не наследница, - заговорила она спокойнее. Пусть знает правду. Может, тогда перестанет мести ее следы своей бородой?
- Догадался уже. Я пусть и не маг, да только и не осёл. И что с того? Я не Таршат-тару клялся, а твоему отцу. И от слова своего не отступлю. Можешь – убей, а прочь всё равно не пойду.