А потом свет ударил его по глазам. Верховный король кубарем полетел прочь, не понимая, что произошло? Как его смогли увидеть? Кто поднял пяту? Он еще задыхался от злости и досады, когда невидимая рука отшвырнула его туда, где высилась груда поверженных, но еще шевелящихся тел. Таршат-тар дернулся было подняться, но он словно приклеился к груде искромсанной плоти. Они держали крепче смолы, а вдалеке, неуклюже переставляя ноги, ковыляли мертвые. Они не спешили, потому что их жертва никуда не денется. Они шли, пуская по подбородкам слюни. Это те – у кого были подбородки. Они видели его – единственного нарушившего Закон гнома, из-за которого железного обруча больше не стало.
Таршат-тар задергался, закричал, но никто не спешил ему на помощь. Стоянка живых еще только стряхивала дрему и знать не знала, что на гребне копошащихся мертвецов был кто-то из их числа. А узнала бы – не разглядела Тарташ-тара, ибо он до сих поя кутался в плащ. Зато в нем, как нельзя лучше его видели мертвые и не спешили, позволяя жертве истомиться страхом…
Хром очнулся раньше рассвета – протяжный крик, а потом стон разбудили не только его. Ближе к рассвету приходили мертвые, но что-то надолго задержало их там, где грудой побитых льдом и Хораликом тел копошились куски зловонной плоти.
- Его больше не стало, - задумчиво разглядывая что-то видимое только ей одной, произнесла Дрох-тин. Она уже сама стояла на ногах, хоть и опиралась еще на Хоралика. Тот хмурился и вместе с тем сиял, как начищенный самовар. - Ты должен сказать последнее слово.
Хром фыркнул, будто перенял эту привычку у верного ей гнома, и зашагал к тем, кто ждал его. Мужчины, эльфы, гномы. Так выпало, что сейчас все слушали его слова.
- Мне сказали, что вы ждете от меня последнее слово, - так, чтобы слышали и мертвые, возопил Хром. – Но его нет у меня.
По рядам пронесся разочарованный выдох. Люди ждали. Они надеялись, что у большака, ставшего в одночасье королем, найдется для них то, что согрело бы душу перед лицом клацающей зубами смерти. А ее было много – бесконечное течение, волна за волной, тварь за тварью.
- А я скажу вам – нет! Последнее слово говорит тот, кто уже закопал своих людей в могилу. Я же скажу вам первое слово – пусть оно запомнится на века, пусть наши внуки передадут его своим детям, вспоминая этот день! Вот о чем мы должны думать – этот день не станет последним. Или – пусть никогда не кончится!
Хром вытянул верный тесак и потряс им в воздухе, а потом зашагал на самую пику обороны. Одобрительный гул пронесся по рядам. Кричали все – и люди, и гномы, и эльфы. Кто мог – стучал мечом в щит. Они и раньше были готовы умереть в битве, теперь же встрепенулись, обретая шаткую, но надежду.
Глава 42
Зана до сих пор не верила, что возвращалась к людям. Она уже смирилась, что обратной дороги не будет, но теперь, снова толкая землю ногами, не знала – радоваться ли? Всё то время, пока Эриан выводил ее из болот, казалось, что Эваноаль гнался за ними по пятам. Так и мерещился его взгляд из-под каждой коряги, слышался голос.
Мертвые тоже не оставляли их в покое – так и мельтешили поблизости. Правда, бросаться не торопились, больше ходили кругами чуть поодаль, но и этого было достаточно, чтобы понять – Эриан перестал быть для них поводырем. Скорее уж – зубастым обедом, который хватало ума не трогать до времени даже у гнилых мозгов.
Несколько раз он сам не выдерживал смрадной толкотни у себя перед носом и крушил нежить, пока не уставала рука. Вот только убыли у них не было никакой – сколько Эриан ни перебил, ровно столько же прибивалось на следующей передышке. К этому Зана привыкла и уже не пугалась, не вздрагивала от очередной перекошенной на сторону рожи с торчащими на обозрение носовыми ходами. Гораздо больше тревожило, что ее живой спутник становился всё мрачнее и молчаливее. Будто что-то ело его изнутри. Зана догадывалась – что, но расспрашивать или утешать не торопилась. Чутье подсказывало, что он либо сам скатится обратно в бездну и потонет в ней, либо выползет на крепкое место и спасется. Тут она была ему не помощницей.