Они шли вторые сутки. Зана наловчилась кормить ребенка на ходу, а Эриан невесть откуда добывал еду – то горсть орехов, то ягод, то пресные, но вполне годные коренья. Болота остались далеко позади, сменились лесом. Сначала – чахоточным, потом – более живым, хоть и с пожелтевшими не по времени листьями. Природа менялась – Зана чувствовала, что она затухала: впадали в спячку звери, деревья готовились освободить кроны, воздух наполнился сыростью. До сезона холода и вьюг было еще далеко, а мир вокруг уже готовился ко сну, словно его обморочили.
Это пугало сильнее, чем метавшиеся поблизости косматые фигуры. Зана больше не разглядывала их – хромым, безруких, с вырванными пищеводами и распоротыми брюхами. Они слились для нее в единую массу нечто и кроме отвращения ничего не вызывали.
К ночи второго дня, когда глаза уже не отличали теней от предметов, Эриан взял Занку за руку и вел, как слепую. Они брели в кромешной тьме. Ни луны, ни звезд – словно ночные светила сами проспали свою стражу. Скрежетало рядом, стучало, клацало, иногда доносились и стоны, но они были редки. А потом Эриан остановился. Мог идти и дальше, но что-то словно не пускало его, будто перед носом выросла стена.
- Отдохни пока, - устало произнес он и сам сел тут же.
Он был по-прежнему потерян, но сейчас еще и вымотан. От Заны не укрылись его влажные от пота волосы и пролегшие под глазами синяки. Он не просто шел, он загонял себя и напрасно храбрился, что никогда не спит. Теперь-то Занка знала, что и ему – полуэльфу, не мешало бы отдохнуть как следует. Пока же она послушно уселась на теплую землю. Не дул ветер, не стрекотали сверчки, не кричали сычи и неясыть. Даже мертвые гудели тихо, монотонно, будто пели колыбельную…
Зана стояла перед величественным Древом, под которым когда-то пела колыбельную Малику. Оно умирало. Кора потрескалась, обнажая белесую сердцевину, похожую на иссушенный ветром костяной остов. Клонились к земле лысые ветки, изъеденные червями. Они кишели повсюду, не трогая лишь несколько поникших ветвей, еще зеленых, но уже ронявших мелкие белые цветы туда, где зияла черная дыра вместо корней.
Что-то яркое и быстро метнулось из-за Занкиной спины, остановилось рядом с застонавшим, заскрипевшим обиженно и натужно стволом. Единственное, что можно было сказать наверняка – это Он. Не старик и не мальчик, в развевающемся плаще из утреннего тумана и огненной шапке. Его можно было разглядеть до последней черты и вместе с тем так и не понять – как он выглядел и куда смотрел. Он протянул ладонь, к которой змейкой бежали молнии с локтя, и прикоснулся к Древу, огладил, склоняя голову. Сейчас Зана знала его мысли, будто это была ее собственная боль.
Он сажал это Древ когда-то давно, когда кроме Него и Закона не было ничего. Пестовал, поддерживал, когда в новом мире проснулся ветер и принялся играться и трепать всё, что торчало из земли. А потом заботливо подпирал ветви, когда они разрослись и удерживал вместе, когда им так хотелось разойтись по разным сторонам. Но сейчас, когда корни сгнили, он уже ничего не мог сделать. Даже спасти тех веток, что еще были зелены - они были слишком стары и не привыкли к переменам, чтобы самим добывать соки из земли. Да и твердь стала не та – высохла, растрескалась, словно кожа на пятках кочующей по миру старухи.
Плода, который можно было бы посадить, Он тоже не дождался. Древо только зацвело, и пчелы не успели собрать с него нектар и опылить цветки. Теперь опылять стало нечего. Да и пчелы уже не жужжали крыльями над головой. Воздух был пуст: ни звуков, ни запахов, ни простой свежести, которую трудно описать, но всегда приятно чувствовать.
Он повернулся к Занке, и она вздрогнула, ибо ноги подкосились, опрокидывая ее на колени. Но он не дал их преклонить. Он ждал от нее не этого. И Зана всё поняла: Он не мог спасти Древо, но она – могла. Ее кровь – могла. Не задумываясь ни на миг, она подошла к стволу, сунула руку в складки юбки и с шелестом вытянула оттуда нож. Тот самый, которым когда Хёрн перерезала горло лошади в хлеву мертвого. Откуда он взялся там, где и карманов-то никогда не было, Зана не думала. Сейчас было важно другое – спасти Древо. Любой ценой.